1859

Романс

         Злая песнь! Как больно возмутила

         Ты дыханьем душу мне до дна!

         До зари в груди дрожала, ныла

         Эта песня – эта песнь одна.

         И поющим отдаваться мукам

         Было слаще обаянья сна;

         Умереть хотелось с каждым звуком,

         Сердцу грудь казалася тесна.

         Но с зарей потухнул жар напевный

         И душа затихнула до дна.

         В озаренной глубине душевной

         Лишь улыбка уст твоих видна.

    1882

«Я видел твой млечный, младенческий волос…»

         Я видел твой млечный, младенческий волос,

         Я слышал твой сладко вздыхающий голос —

         И первой зари я почувствовал пыл;

         Налету весенних порывов подвластный,

         Дохнул я струею и чистой и страстной

         У пленного ангела с веющих крыл.

         Я понял те слезы, я понял те муки,

         Где слово немеет, где царствуют звуки,

         Где слышишь не песню, а душу певца,

         Где дух покидает ненужное тело,

         Где внемлешь, что радость не знает предела,

         Где веришь, что счастью не будет конца.

    1884

«Только в мире и есть, что тенистый…»

         Только в мире и есть, что тенистый

         Дремлющих кленов шатер.

         Только в мире и есть, что лучистый

         Детски задумчивый взор.

         Только в мире и есть, что душистый

         Милой головки убор.

         Только в мире и есть этот чистый

         Влево бегущий пробор.

    3 апреля 1883

В лунном сиянии

         Выйдем с тобой побродить

         В лунном сиянии!

         Долго ли душу томить

         В темном молчании!

         Пруд как блестящая сталь,

         Травы в рыдании,

         Мельница, речка и даль

         В лунном сиянии.