Что за головка у ней, за белые плечи и руки!

         Что за янтарный отлив на роскошных извивах волос!

         Стан – загляденье! притом какая лукавая ножка!

         Будто бы дразнит мелькая… Но вечер давно уж настал…

         Что ж не поет соловей или что ж не выходит соседка?…

         Может, сегодня мы все трое друг друга поймем.

    1842

«Я люблю многое, близкое сердцу…»

         Я люблю многое, близкое сердцу,

         Только редко люблю я…

         Чаще всего мне приятно скользить по заливу

         Так – забываясь

         Под звучную меру весла,

         Омоченного пеной шипучей, —

         Да смотреть, много ль отъехал

         И много ль осталось,

         Да не видать ли зарницы…

         Изо всех островков,

         На которых редко мерцают

         Огни рыбаков запоздалых,

         Мил мне один предпочтительно…

         Красноглазый кролик

         Любит его;

         Гордый лебедь каждой весною

         С протянутой шеей летает вокруг

         И садится с размаха

         На тихие воды.

         Над обрывом утеса

         Растет, помавая ветвями,

         Широколиственный дуб.

         Сколько уж лет тут живет соловей!

         Он поет по зарям,

         Да и позднею ночью, когда

         Месяц обманчивым светом

         Серебрит и волны и листья,

         Он не молкнет, поет

         Всё громче и громче.

         Странные мысли

         Приходят тогда мне на ум:

         Что это – жизнь или сон?

         Счастлив я или только обманут?

          Нет ответа…

         Мелкие волны что-то шепчут с кормою,

         Весло недвижимо,

         И на небе ясном высоко сверкает зарница.