— Ну-у, мэм, в таком случае…

Он встал на колени на краю плота, отвязал сыромятные ремешки, которые держали попону из оленьих кож, и вытащил из-под нее бобровую шкурку. Мех был густой, коричневый, блестящий. Когда Лайнус выпрямился и протянул шкурку Еве, она в первый раз поняла, какой он высокий.

В его лице просвечивал добродушный, слегка подтрунивающий юморок — и это ей сразу понравилось, но была в нем и какая-то хладнокровная, спокойная сила-такой она раньше не видела ни в ком.

— Какой мягкий, — сказала Ева, — вот уж действительно мягкий!..

— Это первосортная шкурка.

— А мы боялись, что вы окажетесь пиратом, — сказал Харви. — Нам про них столько наговорили…

— Проходите, поужинаем, — добавил Прескотт, — да и познакомимся. Нам будет здорово интересно послушать рассказы про западный край.

Ева протянула шкурку Лайнусу, но он мягко оттолкнул ее обратно.

— Это подарок. Оставьте ее себе, мэм.

Слишком ошеломленная, чтобы поблагодарить его, она стояла, прижимая мех к щеке, и смотрела, как он идет к костру рядом с ее отцом — высокий, сухой…

Рядом появилась Лилит.

— Здорово! — прошептала она. — Ты времени даром не теряешь! Это что, тот самый охотник, из-за которого у тебя мозги набекрень? Только сдается мне, на Востоке его ждут жена и шестеро детишек.

Сэм вернулся из-под дерева и подошел к костру. Лайнус поднял на него глаза.

— Из тебя выйдет толк. Осторожность всегда окупается.

Сэм покраснел — смущенно и гордо.

— Мистер, отличная у вас винтовка… Вы добирались до гор с сияющими… снежными вершинами?

— Я там жил. Я четырнадцать лет, как из дому.

Он сел, скрестив ноги по-турецки, чуть в стороне от костра и взял тарелку, которую подала ему Ребекка Прескотт. Затем пришли все Харви, принесли свои кастрюли, чайники и поставили их к огню.

— Как там земля, на западе, — спросил Харви, — хороша она для фермерства?

— Ну, я в этом не разбираюсь, но, полагаю, некоторые места хороши. Сложность в том, что люди на востоке двести лет учились, как осваивать лесистые места, а когда увидели равнинные степи, тут же объявили их пустыней. А на самом деле — ничего подобного. Просто там жить по-другому надо, вот и все.

Он очистил тарелку и с удовольствием принял добавку. Лилит взяла аккордеон и начала играть «Хочу быть одиноким». Играла она потихоньку, чтобы не мешать разговору.

— Вы припозднились в дороге, — заметил Харви.

— Не терпится добраться до Питтсбурга. Много лет уже не видел большого города, охота малость погулять.

— А эти горы, там, далеко, они что, и вправду такие высокие, как говорят? — спросил Сэм.

— Ну, насчет этого… — Лайнус задумчиво сдвинул брови и очистил тарелку, — если по чести… точно не могу сказать. Мы с Джимом Бриджером  вдвоем… полезли мы, значит, как-то на махонький такой пригорочек, так, вроде как подножие горы. Тогда только-только июнь начинался. Где-то около середины июля мы уже подобрались довольно близко к настоящим горам — как вдруг встречаем парня с красивыми белыми крыльями и с арфой в руках. «Джим, — говорю я Бриджеру, — что-то мне не нравится, как этот парень на нас глядит». Посмотрел Джим — и отвечает: «Да и мне тоже». Ну, мы тут же развернулись на месте — и задали драпака… так что я и по сей день не могу точно сказать, какой высоты эти горы.