Эмма кивнула мне.

– Ты справишься. – Она испуганно взглянула на наши руки и крепче сжала их. – Ты должна.

Но боль была гораздо сильнее, чем предыдущая. Она бушевала в моем сердце. Разгорающееся на столе пламя одной раскаленной струей пронзило мою грудь. Это была пытка, чистая и безжалостная пытка. Я сгорала заживо и готова была поспорить, что эльфы знали об этом. Я пыталась вырвать свои руки. Пусть идут к черту. Я была на грани обморока. Смерть стала бы для меня божьей милостью. Кассиан, по прежнему удерживающий меня, встряхнул меня, нашептывая на ухо слова, которые не имели никакого смысла. Почему он не убегал? Почему не спасался? Он сгорит вместе со мной. Никогда бы не подумала, что он устал от жизни. Моя голова упала на грудь. И тем не менее я чувствовала руки, держащие мои, чтобы круг оставался замкнутым.

– Очнись! – услышала голос Квирина, когда тот похлопал меня по щекам своими морщинистыми ладонями. – Это все не взаправду, Элиза. Ничего из того, что ты видишь и слышишь, не является реальным. Печати просто пытаются ввести тебя в заблуждение. Хотят сломить тебя. Вставай. Слышишь?

– Но это так больно! – пробормотала я, ослепнув от слез.

– Все немедленно прекратится, как только печати будут уничтожены. Немного похоже на зачатие детей.

Я фыркнула. Что тролль мог знать об этом?

– Ты говоришь это только ради того, чтобы я делала то, что они хотят, – хныкала я. – Вы просто используете меня. Почему я даже умереть спокойно не могу?

– Ты не умрешь. Не хочу себя хвалить, но я, вероятно, единственный, кто действительно ни разу тебя не использовал. Поднимайся.

Даже если бы хотела, это не сработало бы.

– Не могу, – буркнула я.

– Не будь девчонкой! – обратился ко мне Квирин. – Соберись!

– Раньше ты был намного милее, – буркнула я, но попыталась встать. Кассиан прижал меня к своей груди, и Перикл с Колламом поднялись на ноги вслед за мной.

– Если можешь говорить, значит, и стоять тоже можешь, – безжалостно сказал Кассиан.

– Идиот.

У него действительно хватило наглости смеяться надо мной. Его грудь вибрировала за моей спиной. Я уставилась на стол. Пламя заметно уменьшилось. Опустила взгляд на свою грудь, чтобы убедиться, что там не было ни малейшего ожога. В моих венах снова запульсировало бесстрашие, и я шагнула вперед. Кассиан хотел удержать меня, но меня тянуло к печатям. Сделала еще один шаг, и остальные последовали за мной. Я знала, что нужно сделать, чтобы окончательно уничтожить печати, даже если об этом мне никто не сказал. Наш круг вокруг стола становился все теснее и теснее. Здесь, по правде говоря, было уже не семь, а четырнадцать друзей. Мы стояли так близко к пламени, что я чувствовала на своем лице жар. Не раздумывая, потянулась к нему и вместе с Колламом взяла в руки печать Белиозара. Подняла ее, и остальные начали складывать свои скрещенные руки на мои. Ауреола на моей шее мягко замерцала. Не только моя – все семь ауреол сияли самыми разными цветами. Светло голубым, как топаз, оранжево желтым, словно солнце, зеленым, подобно весеннему лугу, цветом бордо, как бабушкин шпорник, светло серым, напоминающим грозовые тучи, красным, как кровь и фиолетовым, как предрассветное небо поздней осенью. Тишина окутала нас, и свет забрал боль. Цвета сплелись в запутанный калейдоскоп света и тьмы.

Из шкатулки вырвался крик, разрывающий барабанные перепонки и эхом прокатившийся по поляне. Она становилась все меньше и меньше, пока не обратилась крошечным осколком дерева, который, как по волшебству, полетел к нашим рукам, ища путь сквозь пальцы.