|
Однако мало кто из нас всерьез думает, что можно напасть на свои зубы и заставить их перестать нас тревожить. Более того, мы даже стоматологов не торопимся к своим зубам допускать, хотя им, кажется, сам бог велел. Что же делать с возникшим в подкорке напряжением? На кого напасть? Очень просто — отыскать незадачливого родственника, который все стерпит, и всыпать ему по первое число. Что, скажете, повода не найдется? Обязательно найдется! — тут, как говорится, к доктору не ходи. Хотя, конечно, именно в этом случае к доктору и не мешало бы обратиться. Так или иначе, но мы действительно будем верить в то, что наши дети именно сегодня (т.е. когда наши зубы разболелись) особенно своевольны и неблагодарны, а наши родители, опять же именно сегодня, настоящие тираны и самодуры.
Во-вторых, есть ваши фантазии, а есть фактическая реальность — это, не будем лукавить, отнюдь не одно и то же. Конечно, мы готовы с пеной у рта отстаивать собственное видение мира, прошлого и будущего, но ведь это только версия событий, а не сами события. И даже если что-то реально произошло, количество версий произошедшего отнюдь не будет равно единице, а каждая человеческая голова, осведомленная об этом факте, создаст свою версию. Наши прогнозы о том, что будет происходить в будущем, наши объяснения фактов — не более чем инсинуации. Разумеется, верить можно всем, в том числе и себе, однако лучше сохранять долю критики: если мне кажется, что это так, это еще ничего не значит.
Невозможно конструировать будущее при помощи содержаний сознания. Ни одно действительное содержание не может сойти за свидетельство о будущем, поскольку будущего еще не было и оно не могло, подобно прошлому, оставить в нас свои отметины.
Морис Морло-Понти
Например, если я думаю, что какой-то человек нехорош потому-то и потому-то, я должен сделать сноску, что это именно я — Иван Иваныч Иванов — так думаю. Возможно, что для меня это и так (что, кстати говоря, не факт), но это однозначно не какая-то там «непререкаемая истина». Или возьмем другой пример. Если я полагаю, что некие события будут происходить так-то и так-то, здесь следует сделать сноску: я думаю так согласно моему прошлому опыту, который лишь мой опыт (а мой опыт, как и опыт всякого другого человека, ограничен), и именно опыт, а не объективная закономерность; следовательно, я могу и ошибиться.
В-третьих, нет правильных или неправильных мыслей, есть привычка думать так или иначе; оценивать можно только действия, и то лишь по результату. Данное правило, наверное, выглядит, как стопроцентная крамола, но попытайтесь понять, что я имею в виду. С одной стороны, никто не знает, каким будет будущее, а следовательно, неизвестно к хорошему или к плохому приведет то или иное событие. Мы оцениваем всякий факт, исходя из нынешней ситуации, но ведь в будущем обстоятельства могут измениться, и то, что кажется сейчас ужасным, окажется очень и очень кстати. С другой стороны, если люди утверждают что-то, что не согласуется с нашими представлениями, значит, они имеют на это какие-то, пусть и свои, сугубо личные причины. Понятно, что человек, переживший насилие, с большим основанием будет думать о том, что смертная казнь в отношении преступников оправдана. Кто-то другой, исходя из гуманистических соображений, полагает иначе; будь у него другой жизненный опыт, он, вероятно, думал бы по-другому, но мы, как известно, имеем то, что имеем. Какое из этих двух мнений правильно? Ответа на этот вопрос не существует, но мы спорим, вступаем в дискуссию и рвем на себе волосы. Вряд ли это оправданно.
«Очки», через которые мы смотрим на мир (формы нашего мышления и созерцания), суть функции нашей нейросенсорной организации, возникшей для сохранения вида. |
