Она не хотела влюбляться, но влюбилась. Не хотела полюбить графа, но полюбила. Это чувство просто существовало, как цвет глаз, как рост, как сам факт ее присутствия здесь.

Доктор Фентон что-то еще говорил, но Джиллиана не слушала его. Она протянула руку к Гранту. Сейчас было неподходящее время признаваться в своих чувствах к нему, но, возможно, Грант прочитал все в ее глазах, в улыбке, которую она послала ему.

Он убрал руку с ее плеча, чтобы сплести их пальцы – его теплые и ее холодные.

Никто не сможет отвести ее боль. Никто не сможет по-настоящему понять ее. Но простой жест Гранта заставил Джиллиану задаться вопросом, возможно ли разделить с кем-то горький опыт жизни. Можно ли любить кого-то настолько, чтобы суметь облегчить его боль? Может ли дать утешение простое прикосновение?

Горе окутывало Гранта как накидка, гак же, по-видимому, как и ее. Но в тот момент Джиллиана внезапно испытала облегчающий покой, чувство, что она не одна.

Возможно, любовь, в конце концов, все-таки благословение.

Глава 27

Грант услышал, как кто-то вошел в библиотеку, но не отвернулся от окна. Кто это? Доктор Фентон? Но Гранту сейчас не хотелось говорить об Арабелле и видеть страдания доктора, обвинявшего себя в поступках своей приемной дочери. Лоренцо? Грант не мог смотреть ему в глаза, чувствуя свою вину за страдания, которые пришлось вынести его другу и Джиллиане.

Слава Богу, это не был ни тот, ни другой.

– Ты не стал вызывать пожарных, – сказала графиня Стрейтерн, имея в виду лакеев, которые регулярно тренировались в тушении огня в Роузмуре. – Более того, мне сказали, что ты приказал им не гасить пламя. Прошел целый день, Грант, а здание все еще горит. Ты хочешь, чтобы сгорело все поместье? – Она подошла ближе.

– Нет, мама, – отозвался Грант. – Только дворец. – Словно в подтверждение его слов послышался еще один взрыв, на этот раз менее громкий, чем предыдущие. Огонь уже добрался до склада с химикалиями в одной из неиспользуемых комнат. – Не думаю, что я смог бы войти в это здание снова.

– Уж я бы точно не смогла, – вздохнув, проговорила графиня. – Но я обнаружила, что мои воспоминания живут не в здании, а во мне самой.

Она подошла еще ближе, и Гранту вдруг захотелось, чтобы она ушла. Он еще не до конца сжился с мыслью, что это она убила его отца. С одной стороны, он все прекрасно понимал и не исключал, что и сам поступил бы так же. Но в то же время в нем все еще продолжал жить мальчишка, слишком рано ставший графом.

Его отец в ответе за смерть своих сыновей и дюжины загубленных жизней. Арабелла была лишь средством совершить эти убийства. Поступки отца породили ряд событий, которые и привели ко всей этой трагедии в Роузмуре.

– Что ты собираешься делать, Грант?

Он улыбнулся. Последние двадцать четыре часа он много думал о своем будущем.

– Возможно, мне лучше уехать из Роузмура, – сказал он, – вернуться в Италию, где жизнь намного проще.

– Многовато Роберсонов будет в Италии, – неожиданно проговорила графиня.

Грант непонимающе посмотрел на мать.

– Мы с доктором Фентоном решили, что должны сопроводить Лоренцо домой. Это, в конце концов, самое малое, что мы можем для него сделать. Кроме того, увидеть другую страну звучит довольно заманчиво. Слишком долго я никуда не выезжала из Роузмура. – Она взглянула на него. – У нас у обоих есть раны, Грант. Твои со временем заживут. И ты должен начать династию. Твои сыновья и дочери будут гордиться тем, чего достиг их отец. Но главное, Грант, ты должен найти свое счастье.

Графиня посмотрела в окно, туда, где все еще горел дворец.

– Возможно, однажды ты построишь там другое здание.