|
Всякий танец был ему послушен и всяким танцем доставлял он великое счастье и тем, кто танцевал с ним, и тем, кто видел эти танцы, и даже тем, кто потом слушал рассказы об этих танцах тех, кто их видел. Мог юноша станцевать и медленно, и быстро, и весело, и печально, и смешно, и серьезно. И равных в искусстве танца ему не было. Точно так же не было равных этому молодому человеку и среди живописцев. В самых разных жанрах живописи славен был тот юноша. Когда люди смотрели на нарисованные им портреты, то им изменяло зрение и они принимали вымысел за действительность. Как раз об этом молодом человеке рассказывают историю, что на одном из своих портретов он нарисовал муху, да так натурально, что все, кто смотрел на этот портрет, хотели эту муху согнать. Пейзажи, что рисовал юноша густыми масляными красками, были столь прекрасны, что всем, кто только эти пейзажи видел, непременно хотелось побывать в местах, послуживших для тех пейзажей натурой. Ну а если юноша брался за натюрморт, то зрителю непременно хотелось взять в руки что-нибудь из увиденного, а какой-нибудь фрукт или овощ в обязательном порядке попробовать на вкус. Шел юноша и за пределы живописи, создавая прекрасные скульптуры, ничуть не уступающие творениям ведущих мастеров той эпохи, а нередко превосходящие эти творения. Художник, скульптор, а к тому же — великий ученый своего времени. Открытия, что юноша сделал, наблюдая в подзорную трубу за звездным небом, и сейчас служат основой любого школьного курса астрономии. Были и открытия в области физики, в области химии, в области медицины и даже в области математики. И нигде молодой человек не знал себе равных. Однако же никогда не зазнавался, не задирал носа, всегда был добр ко всем. При всех талантах своих оставался наш юноша хорошим человеком. И, как и всем в этом мире, юноше снились сны. Некоторые он запоминал, некоторые забывал, едва только проснувшись. Но во всех случаях особого значения своим снам он не придавал.
И вот как-то раз проснулся юноша от ощущения, что столь прекрасного сна видеть никогда в жизни ему еще не приходилось. И не было в том сне никаких событий, была только небывалая красота. Такая красота, какой ни в искусстве, ни в жизни не бывает. Или все-таки бывает? Во сне увидел юноша Хрустальную гору. Как завороженный стоял он перед этой красотой и никак не мог оторвать от нее свой взгляд. Какое же счастье — видеть это! И никакими словами не предать всей этой красоты. А уж когда юноша проснулся, то самым неприличным образом расстроился. Так это был всего лишь сон? Неужели в реальности нет ничего подобного? И все искусство, вместе взятое, и вся жизнь вокруг — такая мелочь в сравнении с красотой Хрустальной горы. Однако она только во сне, в реальности ее нет. Нет? Юноша не верил в это, не хотел верить. И тогда отправился он в очень далекую деревню, где уже вторую сотню лет жила одна толковательница снов. Юноша, признаться, не очень верил всяким там предсказателям и толкователям, но так в душу запала ему Хрустальная гора, увиденная во сне, что решил юноша пренебречь своими взглядами и отправиться в путь, чтобы только узнать, где же можно еще эту гору увидеть. Не была многословной толковательница снов, только одно сказала: «Или только на Запад, там найдешь Хрустальную гору и там исполнишь мечту свою». В прежние бы времена молодой человек не отнесся серьезно к такого рода совету, но теперь он жил только тем, что желал увидеть наяву то, что видел в сне. А мечта? Юноша, признаться, не знал, о чем он мечтает. Ведь вроде бы все, чего хочет, у него есть. Только вот не подумал юноша, что нередко мы сами не знаем того, о чем мы мечтаем; да, порою мечты наши скрыты от нас самих. И пошел молодой человек, как и велела ему толковательница снов, на Запад. И через много-много дней нашел он то, чего искал. И сам не поверил, когда нашел. Ранним утром увидел молодой человек ту самую Хрустальную гору. Не сон ли это? Нет, теперь точно не сон, а самая настоящая явь. Вот она — та самая виденная во сне красота, теперь стоит перед ним в реальности. |
