|
Спит такой вот кузнечик спокойным сном, а сам тем временем прыгает по поляне, прыгает, совершенно не понимая, не осознавая, что он делает. Вот ужас-то! И ломает очень скоро такой горе-прыгун себе ножку, а то и того хуже — шею. Только так и удается кузнечиков-лунатиков отучить от бессмысленных прыжков в состоянии сна. Впрочем, если уж говорить по все той же правде, так смею заметить, что среди кузнечиков таких вот лунатиков очень даже и немного, да чего там скрывать — их крайне мало. И уж точно тот Кузнечик, о котором мой рассказ, никаким лунатиком никогда не был и вряд ли даже в самых кошмарных снах своих мог бы им быть. В снах… Но именно в снах мой Кузнечик и продолжал прыгать. Когда человек растет, то во сне он летает. Это известно всем. Когда Кузнечик растет — он прыгает. Это известно всем… кузнечикам. Да, друзья, не удивляйтесь: кузнечики, пока они растут, прыгают во сне. И прыгают дальше и выше, чем могут это сделать наяву. Иные и вовсе наяву прыгать не умеют в силу, скажем, малого роста или еще каких причин — хворей там разных; но даже и такие во снах своих прыгают весьма и весьма прытко. Наш мог прыгать и наяву, и во сне. Когда же он не прыгал? — спросите вы. А я вам отвечу, что прыгал он всегда. Даже во время еды. Много ли еды кузнечику надо? Сказать по правде, совсем немного даже. А кузнечику в том самом определенном возрасте, в котором мой Кузнечик находится, надо и того меньше, ведь он совсем ростиком не велик. Вот зацепит мой Кузнечик травинку малую или там лепесток какой, ротиком своим маленьким прихватит, маленькими зубками жевать начнет, а сам уже вовсю прыгает — прыг да скок, прыг да скок, прыг да скок. Прыгает и горя не знает. А зачем прыгает? Никогда Кузнечик таким вопросом не задавался, а только знал одно: прыгали все его дружки кузнечики, его отец так же прыгал, его дед прыгал, прадед и прапрадед прыгали, все прыгали. И были счастливы. И Кузнечик тоже был счастлив. Счастлив, потому что всегда прыгал. Однако как нередко бывает в жизни, Кузнечику как-то раз пришлось всерьез усомниться в том, что он счастлив. А дело было так.
Прыгал Кузнечик себе, прыгал, скакал, не ведая горя, целый день скакал, а вечером повстречал Зеленую Гусеницу. Я бы с удовольствием сказал, что гусеница эта была столь же зелена, как и наш Кузнечик. Но нет — не могу идти против правды. И если скажу, что гусеница была столь же зелена, как и наш Кузнечик, то всякий, кто хоть раз в жизни видел кузнечика, уличит меня во лжи. Те же, кто кузнечиков не видел, те уверены обычно, что они, кузнечики, зеленые. Ну да, и в старой песне поется, что кузнечик «совсем как огуречик, зелененький он был». Не был никогда! Да будет вам известно, господа, не видевшие кузнечиков, эти насекомые зелеными не бывают. Бывают сероватыми, коричневатыми, лиловатыми, но только не зелеными, даже не зеленоватыми. Потому и не могу я сказать, что та самая Зеленая Гусеница, повстречавшаяся под вечер Кузнечику, не была зеленая, как он сам. Она была просто зеленая, а Кузнечик, как и все товарищи его, как его отец, как его дед, как его прадед с прапрадедом, был серовато-коричневато-лиловатым. Да, как раз вот таким и был. И потому не особо знался со всякими там похожими на огурец ползущими и ползучими насекомыми. А Зеленая Гусеница, действительно, весьма смахивала на тот самый огурец, что третьего дня появился у меня на грядке — смахивала и цветом, и формой, и особенно характером: была Зеленая Гусеница такая же вредная, как и тот огурец, что вырос третьего дня у меня на грядке. Вы спросите, как это так: огурец — и вредный. Да, друзья, не удивляйтесь — в наших краях порою вырастают весьма вредные фрукты и овощи. Ох, и вредная картошка в позапрошлом году уродилась! А огурец тот… Впрочем, сейчас мой рассказ не о вредном огурце, а о вредной Зеленой Гусенице и о вечно прыгающем Кузнечике. Об огурце этом я в следующий раз расскажу. С чего же я вдруг вспомнил про этот огурец? Ах, да — с того, что он такой же зеленый, как та самая Гусеница, что вечером повстречалась Кузнечику, точнее, это Гусеница была столь же зелена, как и мой огурец, выросший третьего дня на огороде. |
