Вместо того чтобы заказать напиток, я истерически расхохоталась, а продавец покраснел до кончиков ушей.

– Что желаете? – сухо спросил он.

– О боже! – выдавила я.

Люди глядели на меня как на сумасшедшую, но мне было все равно. За кассой стоял Том!

– Ничего смешного! – пунцовый от злости, заявил он.

– Еще как смешно! – хихикала я. – Значит, с книгой ничего не вышло?

– Нет, – буркнул Том.

Выглядит ужасно: набрал как минимум десять килограммов, материализовавшихся в торчащее из-под фартука пузо, давно не стриженные волосы крупными кудрями спускаются по плечам, кожа бледная, нездоровая.

– А она вообще была?

Кассир замялся, вперив глаза в пол.

– Нет, – прошелестел он.

Я снова засмеялась, поняв, как сильно изменилась со дня нашего расставания. Всего год прошел, а даже не верится, что такое ничтожество было частью моей жизни.

– Мне фрапуччино!

– Хорошо! – мрачно кивнул Том и на секунду отвернулся, чтобы достать напиток. – С тебя три доллара шестнадцать центов.

Подавив очередной смешок, я протянула пятидолларовую купюру, и бывший друг уже собрался вручить сдачу, но неожиданно замер, а потом, поддавшись внезапному порыву, схватил меня за левую руку и повернул тыльной стороной вверх.

– Ты помолвлена? – проговорил он со странным выражением.

– Да, – кивнула я.

Том снова перевел взгляд на мою руку, чтобы внимательнее рассмотреть сверкающий на безымянном пальчике бриллиант в два карата в платиновой оправе от «Тиффани».

– Кто он?

Я выдернула руку и взяла сдачу.

– Ты его не знаешь. – На моем лице появилась сладкая улыбка. – Что же, была рада встрече.

Оставив его в полном замешательстве, я взяла напиток и вышла из «Старбакса». Оглядываться не стоит.

Через несколько минут, когда я шагала по Бродвею, смакуя недавнюю сцену и последние капли фрапуччино, ожил лежащий в сумочке мобильный. Вытащив его, я посмотрела на номер и улыбнулась.

– Привет, милый!

– Привет! – сказал Коул. – Получила чек?

– Угу! – радостно промычала я.

– Ас кафе что?

– Купила, это сюрприз для Уэнди!

Коул засмеялся, и я в очередной раз изумилась: от одного его голоса кровь начинает кипеть и меня бросает в дрожь. Со дня памятной премьеры Браннон старался проводить в Нью-Йорке побольше времени, но в отеле, где, сгорая от стыда, я очнулась почти год назад, больше не останавливался. Теперь, приезжая в город, он жил в моей квартире и спал на моей двуспальной кровати. Так здорово пробуждаться в его объятиях и начинать день с поцелуя!.. Когда он был занят на съемках, я несколько раз летала в Лос-Анджелес на выходные, а в декабре пригласила его в Атланту познакомиться с мамой и сестрой. Рождество мы встретили в Бостоне с его родителями, сестрами и племянником. Меня приняли как родную, и я тут же почувствовала себя частью большой и дружной семьи.

Ровно три недели назад, опустившись на одно колено в круглосуточном кафе «На луне», Коул сделал мне предложение. Его любимая официантка Мардж, которая, по сути, спасла наши отношения, принесла кольцо в творожном пудинге – моем любимом десерте. Вечером мы устроили небольшое торжество, позвав Уэнди, Жана Мишеля и бармена Джея. А еще пришла Мардж, захватив огромный сверток с жареным беконом, яичницей и картофельными оладьями с сыром – теми самыми лакомствами, с которых начался мой роман с Коулом.

Прессе о нашей помолвке не рассказывали, хотя в таблоидах уже через неделю напечатали: у меня появилось кольцо на безымянном пальце.