– Не называй себя идиоткой, Клэр, – продолжал Коул. – Это твой бойфренд дурак, раз изменил такой девушке…

Голос звучал глухо и расстроенно, но сквозившая в нем жалость открыла мою затаенную боль.

– Жил за мой счет, в моей квартире и не спал со мной. – Я размазывала по лицу слезы. – Говорил, что пишет роман, а сам целыми днями валялся в постели и относился ко мне как к ничтожеству. Не пойму, как раньше не замечала…

Бог знает что я несла, наверное, бессмыслицу. Черт! Я пришла в «Метро» забыть Тома, а не рассказывать о нем! Хотя выговориться тоже неплохо, особенно человеку, который строго не судит и умеет слушать.

Коул прижал меня к себе, и я всхлипывала, уткнувшись в его плечо. Как здорово, когда тебя обнимают!.. Сильные, надежные руки бережно поглаживали по спине. Я забыла, что нельзя смешивать личную жизнь с работой, забыла о Томе, забыла, что Коул Браннон помешан на сексе, забыла, что он кумир миллионов и завтра не вспомнит, как меня зовут. В тот момент он был просто другом, который в трудную минуту оказался рядом и готов меня выслушать.

Наконец я отстранилась и попыталась сесть прямо. Меня сильно мутило, перед глазами расплывались яркие круги.

– Коул? – тихо позвала я.

Черт, стойка и бутылки кружатся… Когда они начали вертеться?

– Да? – наклонясь ко мне, с тревогой спросил он.

– Меня тошнит…

В следующую секунду меня вырвало. Прямо на пол. И на кроссовки Коула Браннона. Упс!

– Прости… – сгорая со стыда, прохрипела я. Это последнее, что я помню до того, как потеряла сознание.

СПЛЕТНИ И ПОРОКИ

ВЫПИВКА

Где-то далеко надрывался телефон. Взял бы кто-нибудь трубку!.. От любого резкого звука тупая пульсирующая боль в затылке становилась еще сильнее и ужаснее. Попробовала открыть глаза, но даже тонкая полоска серого утреннего света, словно ножом, резала мою бедную голову.

– Том! – пробормотала я. – Возьми трубку!

Ответа не последовало, но трезвон прекратился. Глухо застонав, я откинулась на подушки. Хотелось только одного: забыться, провалиться в бархатную тьму, чтобы голова не гудела, точно по ней ударяли бейсбольными битами.

Тщетно пытаясь закрыться от всепроникающих солнечных лучей, я натянула простыню на лицо. Брр, как холодно! Подавив наступающую тошноту, попыталась нащупать ватное одеяло. Странно, даже на полу у кровати нет…

– Том! – застонала я, чувствуя, как от каждого произнесенного звука сжимается желудок, а мозг пронзает раскаленная игла. – Том, где одеяло? Мне холодно!

Казалось, я кричу во весь голос, но слабо работающее сознание подсказывало: мои слова чуть сильнее шепота. Немного громче – голова просто лопнет.

Наверное, приснился кошмар. Что именно было во сне – не помню. Там фигурировал Том, и я на него злилась. Еще мне вспомнился бар и почему-то Коул Браннон. С какой стати он приснился – не пойму.

– Том, – позвала я на этот раз чуть громче и внезапно поняла, что где-то рядом льется вода.

Вообще-то из спальни у меня душ не слышно. Неужели от жуткой головной боли появился феноменальный слух?

Похоже, одеяло придется искать самой. С трудом открыв глаза, я застонала, тут же ослепленная ярким светом. Мало-помалу зрение восстановилось, и я увидела комнату.

Тут до меня дошло: это не моя спальня.

Затуманенными от сна глазами я смотрела по сторонам, а душу терзали страх и полное недоумение. Обшарпанный блекло-коричневый комод, четыре года назад купленный на распродаже, заменили на новехонький черный шкаф с массивным овальным зеркалом.