|
На бланке нет фотографии, он заполнен от руки, перьевой ручкой, дешевыми чернилами, которые оставляют кляксы, волоски и расплываются на рыхлой бумаге. Гам есть моя фамилия и номер утерянных прав, а также стандартный текст на машинке о том, что настоящий документ заменяет «вышеупомянутое водительское удостоверение», однако срок его действия истекает двадцать девятого декабря (дата явно выбрана с таким расчетом, чтобы жертву можно было застигнуть врасплох на зимнем курорте в Альпах, на дороге, вьющейся по горному склону, желательно в снежную бурю, вдали от жилья, чтобы дорожной полиции было легче произвести арест и применить пытки).
С этой бумажкой я могу водить машину в Италии, однако я подозреваю, что у заграничных полицейских она вызовет недоумение. Ну да ладно. Теперь хоть можно сесть за руль. Коротко говоря, к декабрю мне так и не выдали новые права, попытка продлить действие временной бумажки вызвала сопротивление, я снова обращаюсь в пресс-секретариат префектуры полиции и в итоге получаю ту же самую бумажку, на которой корявым почерком написано то, что я мог бы написать сам: действие временного удостоверения продлено до июня (дата снова выбрана не случайно: меня хотят застать врасплох, когда я буду мчаться по приморскому шоссе); а также меня ставят в известность, что, в случае если дело с получением постоянных прав опять затянется, действие бумажки будет продлено. Мои товарищи по несчастью, с которыми я познакомился в очереди, осипшими голосами говорят мне, что некоторые дожидаются постоянных прав по два-три года. Позавчера я наклеил на бумажку годовую марку госпошлины; продавец марок советовал мне не гасить ее, потому что, если потом мне дадут права, придется покупать еще одну. Однако, не погасив марку, я, кажется, совершу преступление. По этому поводу хотелось бы сделать три замечания. Первое: если мне удалось получить временную бумажку всего за два месяца, то только потому, что благодаря определенным привилегиям, обусловленным моим положением в обществе и моим воспитанием, я смог задействовать Важных Людей из трех городов, шести государственных ведомств и частных фирм, а также газету и журнал, известные всей стране. Если бы я был владельцем бакалейной лавки или рядовым служащим, мне пришлось бы купить велосипед. Чтобы водить автомобиль, имея права, надо быть кем-то вроде Личо Джелли<sup>1</sup>. Второе замечание: если бумажка, которую я так бережно храню в бумажнике, на самом деле никакой не документ и ее ничего не стоит подделать, это значит, что но дорогам моей страны ездит множество водителей, личность которых установить очень сложно. Незаконная практика в таких масштабах, по сути, означает, что законность не более чем фикция. Третье замечание. Пусть читатели напрягут память и мысленным взором увидят водительские права. Поскольку теперь их выдают без обложки (которую вы должны покупать сами), это просто книжечка из двух-трех страниц, на низкосортной бумаге, с вклеенной фотографией. Но ведь эти книжечки не печатаются в Фабриано по старинной технологии, как книги Франко Мария Риччи<sup>2</sup>, и не выходят из-под ручного пресса какого-нибудь искусного мастера, их можно изготовить в любой захудалой типографии, со времен Гутенберга западная цивилизация научилась за считанные часы производить многие тысячи таких книжечек (хотя, говорят, китайцы придумали ручные наборные литеры гораздо раньше). Что предполагается делать с тысячами таких книжечек после того, как в них будут вклеены фотографии жертвы? Может, они будут выскакивать из автоматов, как жетоны для механической прачечной? Какие тайны скрываются в лабиринтах автотранспортной инспекции? Все мы знаем, что террорист из «Красных бригад» способен за считанные часы сфабриковать десятки поддельных водительских удостоверений. Заметьте: изготовить поддельное удостоверение гораздо сложнее, чем оформить настоящее. Если мы не хотим, чтобы граждане таскались по подозрительным кабакам, ища знакомства с людьми из «Красных бригад», у нас остается только одно решение: нанять раскаявшихся террористов на службу в автотранспортную инспекцию. |
