— Да знаю я, — отмахнулся Путин. — Но я же не песня! А где мне взять такую песню?!

— Надо подумать, что у нас все любят, — предложил Лесин.

— Еду, — подсказал Швыдкой.

— Еда… да… это вполне может быть национальной идеей… Но какая у нас национальная еда?

— Хлеб! — воскликнул Касьянов. — Хлеб наш насущный даждь нам днесь… Кажется, есть такая песня, только не помню, где я ее слышал.

— В церкви, — скромно заметил присутствовавший тут же Патриарх. — Это уже наш гимн, так что вам он не подходит.

— Ну тогда картошка! Ах, картошка, объяденье-де-нье-денье, пи-онеров идеал, ал, ал! Тот не ведал наслажденья, денья, денья, кто-о картошки не едал, дал, дал!

— Пионеров отменили, — вздохнул Путин.

— Ну так что же! — загорелся Лесин. — По-моему, все равно отлично! Что любит весь наш народ? Мультики любит весь наш народ! Насчет всего остального расходится, но насчет мультов — это я вам точно скажу, очень они это обожают! Я еще когда в «Видео интернешнл» работал, все искал позитивные символы для рекламы, — мультики очень хорошо идут, проверено опытом!

— Это мысль, — медленно произнес Путин, и все насторожились. — Это серьезно. Ну-ка, кто что помнит из мультфильмов?

— Чунга-чанга! — громко и фальшиво запел министр Иванов. — Наше счастье постоянно, жуй кокосы, ешь бананы, жуй кокосы, ешь бананы, чунга-чанга! Тут вам и еда, пожалуйста…

— Но это не наша еда, — сурово оборвал секретарь Совета безопасности Сергей Иванов.

— Господи, да мы позвоним Михалкову — он нам все перепишет! Например: наше счастье постоянно, жуй картошку, ешь сметану…

— А как же «синий небосвод, лето круглый год»? — насторожился Швыдкой. — Песня бодрая, оптимистическая по духу, но сами понимаете… выглядит как лакировка…

— «Серый небосвод, Путин круглый год!» — пропел Касьянов и покраснел от смущения.

— Нет, не пойдет, — решительно высказался Путин. — Там есть строчки, которых не поймет мировое сообщество. «Чунга-чанга, кто здесь прожил час — никогда он не покинет нас».

— И что такого? — не понял Иванов.

— Может быть воспринято как намек на Поупа. Все склонили головы перед мудростью руководителя.

Повисла пауза, пролетел тихий ангел. Рушайло радостно улыбнулся — он знал, что в такие минуты рождается новый милиционер.

— Мы в город изумрудный идем дорогой трудной! — тонко запел вдруг Швыдкой. — Идем дорогой трудной, дорогой непрямой! Заветных три желания исполнит мудрый Гудвин…

— Их у них у каждого триста тридцать три и еще останется, — мрачно заметил Шойгу. Он присутствовал на собрании по праву — сумел доказать президенту, что отсутствие гимна является чрезвычайной ситуацией. В последнее время в стране вообще было не продохнуть от спасателей — они делали за детей уроки, вытирали им попу и переводили стариков через улицу. Страна кишела чрезвычайными ситуациями.

— Но главное — что дорогой трудной, дорогой не прямой! — упорствовал Швыдкой. — Надо сориентировать народ на то, что облегчение наступит нескоро и будет завоевано тяжким трудом…

— Нечего, нечего, — отмел идею Иванов-безопасный. — Некоторых членов правительства… и, между прочим, не последних его членов… уже и так внаглую называют железными дровосеками.