— Что с ней будет? — девушка не отпускала мать, что ещё час назад была жива.

— Кремация, — ответила врач. — Прости, но это всё, что мы можем.

— Спасибо, — пробормотала Кэори, взяв в руки бумаги. Она не могла поднять взгляд, предпочитая оставаться за «стеной» длинных волос, не желая никого видеть.

— Соцработники скоро приедут. Они помогут…

— Нет, — мотнула головой та. — Мне почти восемнадцать. Осталась пара месяцев. Я буду у себя дома.

— Но, Кэори, — попыталась возразить женщина. — Это будет тяжело, поверь.

— Разве вы можете меня понять? — девушка впервые подняла красные от слёз глаза. — Единственный родной человек в вашей жизни болел раком?

Да, она понимала, насколько грубо это звучит. Но в тот момент ей было наплевать.

— К сожалению, каждый человек сталкивается со смертью, — Эйми, как ни странно, не обозлилась. Наоборот, в её глазах Кэори и правда увидела понимание и сочувствие. — Рано или поздно мы остаёмся одни. С этим приходится жить.

— А если я не хочу?! — с вызовом воскликнула та.

— Тебе придётся, — взгляд женщины стал цепким и холодным. — Или ты предашь всё то, что сделала для тебя мама? Она всю жизнь посвятила одной тебе. И не простит, если ты наложишь на себя руки, — и, чуть потеплев, продолжила: — Тебе придётся смириться и бороться, хотя бы ради её памяти.

Кэори пробрал гнев. Нет, не на врача, а на саму себя. Как она могла об этом забыть? Почему позволила слабости коснуться её сердца? Поддалась страху? Может быть, но Эйми права. Мама умерла только из-за того, чтобы дать жизнь единственному ребёнку. И Кэори не имеет права обесценить все её труды.

— Если хочешь, я могу помочь…

— Не надо, — грубо перебила девушка и тут же пожалела о своих словах, но отступать не собиралась. — Просто оставьте меня.

— Как скажешь, — кивнула Эйми и вышла из палаты, прикрыв дверь.

* * *

Так в жизни Кэори появилась первая русоволосая стерва.

— Охрененно, блин, — процедил я сквозь зубы, наливая вторую чашку.

Глоток, и вновь кислая рожа, так как терпеть такое было тяжело. Но в тот момент хотелось себя наказать. Вновь ухлёстываю за Тсуми, даже планирую с ней переспать, как на это отреагирует синевласка? Она призналась мне в чувствах, но сказала, что не ждёт от меня такого же ответа. И не против, что я сплю с другими. Чёрт возьми, да она даже участвует в наших оргиях. Но вот Тсуми невзлюбила с первого взгляда, и только после рассказа Митсуко я понял почему. Сперва одна такая сучка увела отца из семьи, а потом…

— Изаму? — в комнату вошла начальница. — Всё нормально? А то ты пропал, мы уже волноваться начали.

— Да, всё хорошо, — неуверенно произнёс я, повернувшись к женщине. — Просто… задумался.

— О чём же? — улыбнулась она и включила кофемашину. — Или о ком?

— Кэори и Тсуми, — честно признался я. — Не нравится мне их вражда. Тсуми же не виновата, что у первой были такие проблемы.

— Знаю, — блондинка облокотилась о столик и хлебнула кофе. — Фу, гадость-то какая. Прожарка на этот раз подвела. А ведь сорт хороший.

— Мне кажется, дело не в прожарке, а в самом устройстве.