И, главное, сбыт. В «точке прибытия» остается меньшая часть, а большая расползается через сеть левой торговли, порой довольно далеко. Здесь, в городке, нет настоящего порта, если не считать таковым лодочную станцию дяди Гоши – а вот километрах в полусотне к северу и километрах в полусотне к югу как раз и имеются два больших порта. А если взять еще сто с лишним километров севернее – будет еще один, куда регулярно приходят суда из Стамбула (и ходят оттуда в Стамбул же). Никто, конечно, на прямой вопрос не ответит (да у Мазура и достаточно ума, чтобы его не задавать), но слишком многое за то, что дядя Гоша посажен на маршруте.

– Вот и сориентируй ребят немножко, дядя Гоша, – сказал Лаврик. – Да и меня самого. Слаб я знаниями в данном вопросе, в чем признаться не стыжусь – только дурак полагает, что знает все на свете... Цеховики для меня, как я уже говорил, – понятие чисто теоретическое и где-то даже абстрактное... – он обаятельно улыбнулся со здоровым профессиональным цинизмом. – Не резал, не доводилось, да и не доведется, думаю. И слава Богу – не хватало на мою натруженную шею лишних забот...

– Так и я ж не резал, – фыркнул дядя Гоша. – Не моя епархия, просто-напросто, ежели так можно выразиться, побочный продукт, который приходится держать в поле зрения... Ну ладно, давайте делово. С географией побережья у вас наверняка обстоит плохо?

– Сплошные двойки, – сказал Лаврик.

Действительно, еще один парадокс эпохи, на которые она невероятно богата, подумал Мазур. Вмиг сориентируемся в Марселе и еще полудюжине интересных портов, да и по ту сторону Атлантики много куда пройдем прямым ходом, «полетом ворона», не путаясь в картах и не расспрашивая туземцев (которые к тому же от нас удирать будут во все лопатки) – а вот в географии Отечества сплошь и рядом патентованные двоечники. Ну, работа такая...

Дядя Гоша взял со стола пухленький «Атлас мира», почти сразу же нашел нужную страницу и положил толстый томик на стол:

– Смотрите сюда, товарищи двоечники, – он ткнул в карту колпачком авторучки. – Вот это – наше место. Карта, сами видите, крупномасштабная, мелочь пузатая вроде нас, не говоря уж о тех, кто еще мельче, не показана, но нам и не надо, – авторучка прошлась по карте с севера на юг, остановившись на границе Абхазии. – Отсюда и досюда побережье буквально усыпано городками вроде нашего, поселками и прочими малонаселенными пунктами, связанными как автострадой, так и железной дорогой. Этакое длиннющее ожерелье из множества бусинок. Примерно две трети данного ожерелья, примерно вот отсюда и совершенно точно – вот досюда и есть мой район. Пять лет тут живу, обжился вот, женился даже, Равшана завел. Ну, это постороннее, это лирика. К чему я веду? А к тому, что за пять лет все здесь, и флору и фауну – особенно фауну двуногого вида – изучил, как собственный двор. Поскольку именно в этом и заключалась моя первейшая обязанность – знать все обо всех. Итак, краткий курс строительства подпольного капитализма... Сначала четко выставим терминологию. «Цеховиками» я буду именовать исключительно тех, кто что-то производит – либо совершенно частным образом, либо пользуясь своим положением на государственном предприятии. Оставляю за бортом чистых торговцев – как чем-то вполне безобидным, так и очередными нетипичными явлениями вроде наркотиков, – он вновь провел авторучкой по карте, – но уже не вдоль моря, а очертив неровный овал, южной оконечностью заходивший на территорию Абхазии.