— Если мы съедим все это, то уже не сможем взобраться на лошадей!

— Мадам Поркье определенно решила не дать нам погибнуть с голоду, — вторил ей Ройдон.

Из укладки в своем седле он извлек еще один пакет — с инжиром, зревшим прямо во дворе фермы, и садовой земляникой, которая без надлежащего ухода, правда, измельчала, но по-прежнему отличалась сладостью.

Они с удовольствием поглощали еду — до тех пор, пока Вальда не объявила в изнеможении, что больше не в состоянии проглотить ни кусочка. Обильную трапезу запивали вином. Никто из них, увы, не позаботился прихватить с собой стаканы, поэтому путешественникам приходилось пить его по очереди прямо из бутылки.

— Я так счастлива! — произнесла Вальда, вытягиваясь на траве рядом с Ройдоном и устремляя взор на сверкающую под солнцем реку.

— Я сам с трудом верю, что все случившееся — правда, — отозвался он.

— Да-да, — подхватила его возлюбленная, — но при этом мне почему-то кажется, что я знаю тебя всю жизнь. Должно быть, это оттого, что ты всегда жил в моем сердце.

— А ты — в моем!

Она нежно вложила свои руки в его.

— Обещай мне одну вещь.

— Какую?

— Нет, сперва обещай.

— Обещаю, если только это не причинит тебе боль.

— Напротив это связано с моим счастьем.

— Тогда обещаю безусловно.

Девушка крепче сжала его за руку.

— Я знала, что ты мне не откажешь.

— Так что же это?

— Я хочу, чтобы ты поклялся — всем самым дорогим и святым для тебя, — что, какие бы трудности ни встретились на нашем пути… ты все равно женишься на мне.

Серьезность тона, каким были сказаны эти слова, заставила Ройдона со вновь пробудившейся тревогой взглянуть ей в лицо.

— Ответь, что страшит тебя, радость моя?

— Я боюсь: то, что боги даровали, они же могут и отнять.

— Клянусь, что твердо намерен на тебе жениться.

— Невзирая на любые препятствия? — не унималась Вальда.

Он ответил не сразу, и тогда она быстро и горячо заговорила:

— Может случиться так, что мне ничего не останется, как только бежать вместе с тобой. Ты готов к этому?

— Это то, чего бы мне очень не хотелось — ради тебя самой. Ты в самом деле полагаешь, что твои мать и отчим преисполнятся ко мне отвращением?

— Не к тебе лично — это попросту невозможно. Но они хотят, чтобы я сделала… подходящую партию.

— И человек без гроша за душой, разумеется, тебе не пара?

— Но только лишь с их точки зрения! — в отчаянии воскликнула Вальда. — Мы-то с тобой знаем, что деньги для нас не главное! Но большинство людей думают иначе.

— Можно понять и твоих родителей, — заметил Ройдон. — Ты ведь очень красива, и, несмотря на твою молодость, найдется немало мужчин, готовых соперничать за право обладать твоей рукой.

— Знаешь, ведь во Франции все не совсем так, — промолвила девушка. — Здесь браки устраиваются не по взаимной склонности, а по тому, что сторонам есть что предложить друг другу. Это нечто вроде взаимовыгодной сделки.

— И что же ваша семья намерена предложить, кроме твоей исключительной привлекательности?

Вальда медлила с ответом, стараясь тщательнее подбирать слова.

— Мой отчим принадлежит к старинной и очень уважаемой фамилии.

— Как его имя?

— Де Марлимон, — ответила она и с облегчением почувствовала, что это имя ничего не говорит ее избраннику.