Александр Щёголев. Как закалялась жестьНеживой - 2
Ужасы любви
Все, что описано в этой книге, автор не придумал, а лишь перенес из ближайшего будущего в недавнее прошлое, заменив вымышленные фамилии подлинными ПОКЛОН В ПОЯС: Доктору Андрею Трофименко, живущему в любви и ради любви. ЗЕМНОЙ ПОКЛОН: Ольге, которая и есть любовь.
Книга первая Красавец и чудовище
Женщины — это существа, похожие на людей и живущие рядом с людьми. Особнячок в центре Москвы, фальшивая утонченность вкусов и показное жизнелюбие. Деловая хватка и коллекционный фарфор. Наверное, из-за всего этого клиенты и прозвали мою жену Купчихой. Но внешние приметы обманчивы. Настоящая она — совсем не такая, какой подает себя людям, и кому как не мне знать это. Пусть на светских раутах ей желают долгих лет жизни, пусть!.. Я сделаю все, чтобы тварь подохла. Она будет умирать долго. Как я.
Мы познакомились на вернисаже… «На вернисаже», — какая пошлость. Просто гнусный январский дождь загнал меня в тот пустой зал, нелепая случайность. — Мой друг, вам нравятся райские яблочки? — спросила меня одинокая посетительница, указывая на ближайший натюрморт. Картина изображала включенный телевизор (на экране голая женщина пилила какое-то дерево, надо полагать, яблоню), а на телевизоре лежало зеленое яблоко, из которого рос стебелек чертополоха с симпатичным цветочком на конце. Исполнено в стиле гиперреализма. Были и другие картины, объединенные общим названием: «Наш сад». Торшер с надкусанной грушей вместо лампочки, растущий из глиняного горшка небоскреб, — в таком духе. — Только тертые с сахаром, — неуклюже пошутил я. — Могу устроить, — сказала она. — У меня в раю есть связи. — Вы опасная женщина. — О, совсем нет, — она улыбнулась. — Хоть меня и зовут Эва. — Саврасов, — назвался я в ответ… Дурак. Зачем я это сделал? Фамилия известного художника 19-го века, которую я ношу не без гордости, прозвучала бы в картинной галерее совершенно по особенному, — так мне казалось. Воистину, тщеславие и глупость — родственные слова. Не назови я себя, может, спасся бы тогда. — Саврасов? — изумилась женщина. И вдруг захохотала, непринужденно взяв меня за руку. Ее реакция была странна, однако она хохотала так заразительно, что я не выдержал, присоединился. Смех, знаете ли, пьянит. Как и близость. Вокруг — никого, стены увешаны произведениями искусства; за окнами дождь, в душах праздность… Когда она успокоилась и объяснилась, я уже принадлежал ей, пусть не сознавая этого. — А вот госпожой Саврасовой я пока что не была, — гулко сообщила она…
Открытость, живость, обезоруживающая женственность, — одна из масок, за которой Эва прятала себя настоящую. Она имела власть над простейшими животными, называемыми мужчинами. Миниатюрная, изящная, хрупкая, большеглазая, она нравилась крупным и сильным особям — вроде меня. Размер партнера — это ведь для нее крайне важно, в этом весь смысл. От Эвы неотразимо пахло. Она знала нужные слова, в ее кокетстве было нечто завораживающее, она была драгоценностью, которой нестерпимо хотелось овладеть… Наваждение. Оказалось, два предыдущих ее мужа носили фамилии Серов и Суриков. Она, соответственно, тоже. И вот, представьте — познакомилась с Саврасовым! «Передвижники — моя слабость», — прошептала она мне после первого поцелуя. Все это было так смешно, что через три дня мы поженились. |
