— Но меня в тот момент даже не было в той квартире! — слабо оправдывался Стасик, стараясь облегчить себе приговор.

— Зато вы были в латвийском банке и попытались перевести украденную сумму в Сент-Люсию, — парировал следователь и монотонным голосом принялся зачитывать ему соответствующую выдержку из Уголовного кодекса. До сознания Стасика доносились обрывочные фразы: «…деяние, совершенное группой лиц по предварительному сговору или организованной группой… наказывается штрафом в размере от пятисот до восьмисот минимальных окладов… либо арестом на срок от трех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до пяти лет…»

— До пяти лет! — ахнул Станислав и обреченно опустил голову.

— Суд учтет вашу добровольную помощь следствию, — внимательно заглядывая ему в глаза, промолвил следователь. — Но к вам еще есть кое-какие вопросы у представителей областной прокуратуры… По поводу кражи электронного ключа из «Прима-банка» гражданкой Катасоновой и связанной с кражей ее гибелью. И нам неясно, почему, имея электронный ключ, вы при взломе не воспользовались им…

— Какой-какой ключ? — удивился Стасик. Он знал только автомобильные ключи.

— …А также вопрос по поводу смерти вашей сестры.

— Моей сестры? — удивленно поднял голову Стасик. — Машки, что ли? А что с ней? Она умерла?

— К сожалению…

— Когда, от чего? А, могу предположить… Отравилась наркотиками! Какой-нибудь банальный «передоз»… Этого и следовало ожидать! Рано или поздно это случилось бы.

— У вас есть что-либо сообщить по этому факту? — осведомился следователь.

Чуть помедлив, Станислав отрицательно покачал головой:

— Ничего… Абсолютно ничего!

Я очнулась от резкого аммиачного запаха, бьющего в нос. Стопудовые веки с трудом поднялись. Яркий свет расплывался в глазах молочными потеками. Черные тени таились по бокам. Мало-помалу я смогла различать склоненные надо мной лица.

— Как вы себя чувствуете?

Идиотский вопрос! Я с трудом разжала пересохшие губы:

— Как на том свете…

Отчего-то страшно болело горло.

— Вы помните, что с вами произошло?

«Неужели со мной наконец что-то произошло?» — подумала я и свела брови, напряженно вспоминая. Но память лишь услужливо рисовала луну на коньке крыши, лиловое небо и засыпанный снегом куст калины. Я отрицательно качнула головой.

— На вас напали. Вы помните лицо нападавшего?

— Откуда… — ответила я и просипела через силу: — Я пока не обзавелась глазами на спине…

Врач вновь склонился надо мной… Оказывается, мой крик и лай Стеффи услышали в соседнем доме. Вооружившись двустволкой, хозяин вышел на крыльцо, выстрелил в воздух и спугнул преступника, за что я была ему очень благодарна.

— У вас повреждена гортань, — сказал врач. — Ничего страшного. Мы наложим вам лангетку.

Через несколько минут на мою шею, которая отныне стала казаться мне такой беззащитной и хрупкой, наложили гипс. Я посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна — казалось, что на мне надет белый свитер под самый подбородок. Правда, вращать головой я отныне не могла, зато желающие могли бы меня душить совершенно безуспешно.

После этого меня отпустили с миром. Я села в милицейскую машину, и меня с помпой повезли домой, то есть домой к Чипанову.