То, что другие люди считают неизвестно почему аксиомой, может быть ошибкой. И рассказы про «парня, который сто лет назад попробовал что-то безуспешно» к вам не имеют отношения. Иногда надо опираться только на свои знания и на свой опыт. И поступать так, как вы считаете нужным.

Сорока выхватывает из рук то, что блестит и сверкает.

Вот и прячьте подальше то, что вам дорого, от людей-сорок. От тех, кто похищает энергию вашего сокровища.

И вообще странно слишком пристальное внимание, чрезмерное любопытство, впивчивые просьбы: покажи, что у тебя в ладошке! Покажи то, что тебе дорого! Дай посмотреть!

Если интересуются чужие и подозрительные люди, ничего и никого не показывайте. Зачем этому человеку видеть лицо вашего ребенка или вашего беленького котенка? К чему этому человеку видеть фотографию вашего любимого дома или вашей машины? Или знать, кого вы любите? Что он так хочет увидеть, этот человек?

Недаром портреты близких носили в закрытых медальонах. Захотел – полюбовался на дорогое лицо. А другим его видеть не обязательно; это наш личный символ. Наш личный дорогой человек.

Любопытство тревожит. Детальные расспросы беспокоят. Но мы не придаем этому значения – нам просто кажется! – и доверчиво разжимаем пальцы: вот, смотрите, что у меня в кулачке. Сверкающий драгоценный камень. Мое сокровище!

Человек-сорока хвать! – и нет камня. И нет того, что мы наивно показали. Мы этого лишились.

Человека-сороку, похитителя энергии, легко распознать по излишнему любопытству, по вот этому странному желанию все посмотреть, пощупать, по вот этому «покажи!».

А не надо показывать и рассказывать. То, что и так видно, то, что в общем доступе, – пожалуйста, можно смотреть. Это не причинит вреда. Забрать и украсть это невозможно. Можно выхватить только то, что мы держали в кулачке. Прятали в закрытом медальоне, а потом взяли и показали. И лишились этого.

Все можно показывать, кроме самого дорогого и значимого, самого драгоценного. Но его-то и хочет человек-сорока. Об этом и спрашивает. Кружит вокруг, хлопая крыльями…

Берегите свое сокровище от посторонних глаз. Чтобы не лишиться его навсегда…

Моя мама-свекровь во дворе познакомилась с другой старушкой.

Эта старушка – так мама говорит – сидела на лавочке одна. Одета она была бедно, в старенький плащик и в платочек с люрексом. В тапочки потрепанные обута. И эта старушка жаловалась на бедность. На плохое питание и недостаток средств. За жилье нечем платить иногда, вот какая бедность!

Мама очень жалостливая. Она знает, что такое бедность, – сирота с одиннадцати лет, ей столько было, когда война кончилась. И с этого возраста она и по людям жила в няньках, и на лесоповале работала, и маляром на стройке… Голодала и зимой в сандалиях ходила. Потому она про бедность много знает. И жалеет бедных старушек.

Мама стала угощать старушку. Жалко же ее. Пенсия крошечная, как прожить? А сын не помогает. Такая жизненная драма. Мама давала все, что могла.

А потом выяснилось, что у старушки бедной огромный трехэтажный дом за городом. Квартира в Испании и квартира в Турции. Несколько автомобилей. Это ей осталось от мужа, который умер десять лет назад. И эта старушка все забрала себе, сыну ничего не отдала. Он не стал требовать.

Ну и деньги на счетах ей остались. Хотя огромная сумма постепенно уменьшается – надо ведь содержать все это имущество и налоги платить. И это заставляет старушку чувствовать себя бедной. Денег все меньше остается!

И никакая она не старушка – на пятнадцать лет моложе мамы.