Князь отдал приказание, Пакослава вывели на двор и там публично обезглавили. До последней минуты он насмехался и возмущался.

Князь, сильно к нему привязанный, не мог успокоиться после смерти близкого ему человека. Он взял к себе на воспитание единственного его сына, Людовика, и перенес на него привязанность, которую питал к отцу.

Ребенок, смотревший на казнь отца и тайком вымочивший платок в его крови, носил его постоянно на груди и поклялся отомстить князю. Кое-кто при дворе знал об этом и предупреждал Генриха, но князь и слушать не хотел; наконец, когда стали настаивать, чтобы его удалили, князь откровенно поговорил с юношей, объяснил, что отец сам был виноват и что он хотел его спасти, но не мог. Затем он дал ему два месяца сроку, чтобы, подумав, Людовик или отказался от мести, или оставил двор.

Спустя два месяца Людовик пришел и публично заявил, что знает о справедливом наказании отца и поклялся на кресте и Евангелии, что никогда ничем не напомнит об этом, не будет жаловаться и не попытается мстить. Просил князя оставить недоверчивое к нему отношение и предложил свою верную службу.

Князь, любивший его, как родного, расчувствовался, обнял и уверил, что будет ему вторым отцом, а он и его род будут князю благодарны.

С этих пор Людек стал таким же своим человеком, как раньше Пакослав. Он неотлучно находился при князе, и все ему завидовали.

Но в душе юноши всегда была жива память об отце, и он постоянно носил на груди кровавый платок.

Случилось так, что об этом проведал Конрад из Глогова и постарался войти с ним в сношения. Однажды Людек отправился с князем купаться в Одере около Вроцлава, где уже в кустах их поджидали вооруженные люди. Дворяне, кое о чем догадываясь, предостерегали князя, но Генрих, смеясь, ответил:

— Можете не беспокоиться; я уверен в Людеке и не боюсь его! И вот в купальне, по сигналу Людека, напали на безоружного князя, убили одного из дворян, защищавшего его, остальных разогнали и почти нагого Генриха увезли в замок Сандвоц, где Людек передал его Конраду. Отсюда несчастного князя перевезли в крепость Глогов и стали мучить так, что трудно поверить, чтобы это мог допустить близкий родственник, если бы люди не видели сами, а жертва не расплатилась собственной жизнью.

Так как Генрих был мужем стойким и не хотел входить ни в какие соглашения, то его не только заковали в кандалы, но и бросили в вонючую яму, причем посадили в клетку нарочно устроенную так, что он не мог ни лежать, ни стоять. Было здесь только одно отверстие, через которое ему подавали пищу.

Полгода выдержал эти мучения Генрих и на все вопросы палачей отвечал проклятиями. Наконец он обессилел, все тело покрылось ранами, жизнь исчезала — и он согласился на все. Выкуп опустошил его казну, так как он принужден был уплатить тридцать тысяч гривен и дать много земли. Конрад не доверял, уплатят ли ему, поэтому велел отсчитать деньги на середине моста на Черной речке под Лигницей и только тогда выпустил князя.

Несчастный Генрих не мог уже ходить. Его снесли на воз, покрытый мягкими коврами, и полумертвого привезли во Вроцлав.

— И больше уже он не выздоровел, — добавил архиепископ. — Это один только страшный пример того, что творится у нас, а таких примеров много, и покончить с этим может лишь нераздельное королевство, один владыка, которому бы все подчинялись. Так хотел устроить Кривоуст, но его не поняли. А теперь, когда стали делить владения, кончилось тем, что люди убивают друг друга из-за куска земли.

— Не удивляйтесь поэтому, что я беспокоюсь, — добавила княгиня. — Теперь все напуганы короной; свои и чужие — все на него охотятся.

— И своих, и чужих победили с Божьей помощью, — ответил спокойно архиепископ. — Видимым знаком Божьей воли будет корона Храброго, блеск которой рассеет врагов.