— Такова моя роль, — ответил Джайлс, по-прежнему не смотря мне в глаза. Он еще раз вдохнул кокаин. — Мне нравится быть одному.

Он достаточно помучился. Я выпустила из рук запретный плод и сменила тему, указав на табакерку с кокаином.

— Какова подлинная цель наркотиков? — Мне хотелось знать, совпадет ли его ответ с объяснением Калки, прозвучавшим в тот холодный день в Центральном парке.

— Цель? — На меня уставилась пара слегка косых глаз доктора Ашока.

— Я никогда не могла понять, зачем Калки понадобилось заниматься контрабандой наркотиков.

— Деньги, дорогая Тедди.

— Конечно. Но я имела в виду религиозную точку зрения. Существует ли какая-нибудь связь между наркотиками и концом века Кали?

— Никакой. Честно говоря, мы всегда осуждали не только употребление наркотиков, но даже склонность к алкоголю и никотину. Наши ашрамы были по-настоящему аскетичными.

— Но вы сами курите, пьете, нюхаете кокаин…

— Я был испорченным сосудом добродетели, дорогая Тедди. Но я ненавижу грешника так же, как ненавижу грех. Это хорошо выразил Уоррен Дрейк: «Мой рот и сфинктер — день и ночь, дыханье смешано с зловоньем в награду за мои грехи». — Я так и не выяснила, откуда эта цитата. Думаю, что это перефразированный Уильям Блейк. В тот момент я решила, что именно наркотики были причиной превращения Лоуэлла в Ашока.

— Ленч готов! — крикнула Лакшми.

Мы встали. Джайлс оперся о мою руку, как будто был глубоким стариком. И прошел пару шагов походкой Ашока.

— Брал ли сенатор Уайт взятки с «Калки Энтерпрайсиз»? — спросила я.

Джайлс провел длинным пальцем под длинным шмыгающим носом.

— Как большинство кандидатов в президенты, Джонни брал деньги у всех. Естественно, мы были обязаны бросить пару пенни в его предвыборную копилку. Тем не менее, Тедди, лично я голосовал бы за него. Да. За президента Соединенных Штатов. Я не шучу. Говорю совершенно серьезно. Потому что Джонни Уайт выступал против уклонения от налогов. Он обладал ответственностью. И сбалансировал бы бюджет тем, что запер бы дверь казначейства и вручил ключ Милтону Фридмену.

Я отстранила руку Джайлса.

— Тогда вам следовало его спасти. Я имею в виду сенатора Уайта.

— Или Милтона Фридмена. Он был настоящим героем нашего времени. К счастью, настала пост-экономическая эпоха. Ох, дорогая Тедди, как чудесно оказаться на пороге Золотого Века, чувствовать захватывающие перспективы и ждать великолепного ленча, приготовленного Лакшми!

Блюда были тщательно расставлены на нижней ступеньке веранды. Калки стоял, прислонившись к колонне, и ел жареного цыпленка. Треуголка Вашингтона сползла ему на уши. Либо голова у Вашингтона была значительно больше, чем у Калки, либо генерал носил под треуголкой парик. Лакшми наполнила хрустальные бокалы Марты Вашингтон пивом. Джеральдина положила картофельный салат на бумажные тарелки.

— Давайте выпьем за Золотой Век! — провозгласил Джайлс. Так мы и сделали. Но он не успокоился. — За возрождение всех тех, кто верил в Калки, миллионы — а в будущем миллиарды — которых теперь хранятся здесь в виде яйцеклеток! — Джайлс положил руку на пухлый живот Лакшми.

Калки посмотрел на Джайлса из-под треуголки и улыбнулся.

— Эй, это моя жена!

— А это мой доктор, — сказала Лакшми, наполняя бокал Джайлса.

Пикник удался. Но его портила духота. Я не люблю Вашингтон летом. Честно говоря, я не люблю его в любое время года. Но он был родным городом Лакшми, а Калки хотелось побаловать ее. Особенно сейчас. Мысль о том, что внутри ее созревает будущее человечество, приводила в трепет всех нас.