Подошел и Кангасск.

Последний посетитель обернулся к нему: подросток с пышной шевелюрой и живым, любопытным взглядом. Встретившись с ним глазами, Кангасск почувствовал некое родство, вспомнил Кулдаган, поющий арен, нарратов и Странников…

— Здравствуй, родной, — приветствовал его подросток. — Я Ле'Рок. Рад видеть тебя.

— И я рад, — отозвался Кангасск.

Ле'Рок же откланялся и растворился в темноте, оставив его один на один с умирающим.

Все эти посетители… эти… миры. Исчезновение образов более не обманывало Ученика. Все они были здесь. И пристально наблюдали за ним сейчас.

— Здравствуй, Сигиллан, — обратился Дэлэмэр к бледному, изможденному парню, лежащему на кровати.

— Здравствуй… — шепотом ответил тот и даже вымучил улыбку. — Омнис привел тебя?

— Нет…

Омнис. Ну да, и он тоже должен быть здесь. Юный мир… наверное, подумалось Кану, он выглядел бы пятилетним малышом, так похожим на Макса Милиана…

— Что стиг сделал с тобой? — спросил Ученик прямо.

— Ты еще во многом человек, Кангасскнемершгхан, мне тяжело объяснить на словах… — Сигиллан устало вздохнул. — Но ты знаешь, как можно уничтожить человеческое существо, даже не коснувшись его тела. Если лишить человека всего, что он любит; если растоптать все, о чем он мечтает; если не оставить ему надежды; если победить и превзойти его во всем; если заставить его любить без ответа или ненавидеть без конца… если лишить его жизнь всякого света…

— Ему нужен был ффар… — кивнул Кан, осознав, что пытается объяснить ему умирающий мир.

— Не просто ффар, но то, откуда он происходит, — Сигиллан произнес это с горечью. — Смысл всего, начало всего. Оно не имеет названия ни на одном из ваших языков. И миродержцы, наши родители, приносят это пламя, сами не зная, отчего оно и как долго ему гореть…

Я боялся, что маленький Омнис повторит мою судьбу, — голос Сигиллана стал тверже; парень даже нашел в себе силы приподняться на локте. Разговор требовал решительности. И взгляда в глаза. — Боялся… Более того: мне казалось, малыш обречен. Потому что исход твоего последнего боя не изменил бы по сути ничего. Ты должен был стать вторым стигом, Кангасскнемершгхан. Триада — путь к стигийским скитаниям. Смерть изменила бы тебя мгновенно, а случись тебе выжить… тысяча лет, или две — и ты переродился бы в подобное существо, даже более сильное и жадное, чем тот стиг, которого ты знал, ибо союз обсидианов трех миров — сам по себе уникален и обладает мощью, которую не с чем сравнить.

— Вот как… — задумчиво произнес Кан. — Я мог стать стигом…

— Мог. Трем харуспексам потребовались бы тысячелетия, чтобы сомкнуться в единое целое. Или твоя смерть, Кангасскнемершгхан. И сейчас ты несешь единую Триаду, ты обладаешь ее силой и свободой, но ты не стиг… хотя, пожелай, и сможешь все, что мог творить он.

— Кто же я тогда?

Сигиллан устало опустился на подушки и поднял взор к небу.

— Я не знаю, — помедлив, ответил он. — Никогда я еще не видел существа, подобного тебе. Ты сияешь…

Кан болезненно сморгнул: свет, видимый ему одному, резал глаза. Сквозь фиолетовую дымку небес проступали все новые нити серебряной паутины, более мелкие, тонкие.