Макс Милиан чувствовал, что стабилизатор где-то здесь, но не видел его, а интуиция тоскливо молчала. Тогда Макс склонился над письменным столом Серега, подвесив Лихт так, чтобы было достаточно света… Возможно, где-то здесь, в одном из ящиков…

Как инквизитор, ищущий улики на месте преступления, Макс не ограничивался простым взглядом на содержимое: он вынимал каждый ящик, выкладывал все, что там было, а потом возвращал все обратно. Не забывал заглянуть и туда, откуда ящик был вынут: на случай, если там обнаружатся секреты.

Но Серег не держал здесь секретов. Напротив… Перед Максом Милианом красноречиво развернулась повесть чужой жизни: наброски, фотографии (невероятно реалистичные картинки, которых не касалась кисть художника)… они приковывали взгляд и говорили с чужаком без слов. С каждой смотрели веселые лица Серега… Влады… маленького мальчика, похожего на них обоих… его наивной радости, запечатленной блестящей бумагой навеки, невольно улыбнулся и Макс Милиан.

…В нижнем ящике он нашел Хору Лунарис. Молочно белый камень в форме капли, зажатый в согнутых лапках оправы. Макс намотал на палец цепочку и поднял стабилизатор повыше, к Лихту… «Что же я делаю?» — подумалось ему.

На самом деле… Он пришел сюда, не встретив никакого сопротивления. Никто не пытался задержать его или причинить вред. О Небеса! Все это похоже на старую как мир картину, которую каждый Сохраняющий Жизнь с детства видит во всех храмах: воина, заносящего меч над безоружным человеком. Старая картина. Старая сказка, с открытым концом: додумай сам, кто возьмет верх…

…Разжимая по одной цепкие лапки драгоценной оправы, Макс мысленно проклинал себя. Пальцы дрожали и не слушались. И никакие клятвы не в силах были унять дрожь души. Башня… та самая башня из сказки Ориона… рушилась…

В какой-то момент Макс Милиан был готов бросить все и уйти в трансволо, чтобы открыть его где-нибудь за горами Фумо и сгинуть навсегда, лишь бы не вспоминать этого дня… но… Сначала дрогнуло сердце — сработало слабенькое предсказывающее свойство горящего обсидиана. А потом Макс услышал шаги… Кто-то шел по коридору. Шел сюда…

От страха пальцы Макса на мгновение обрели недюжинную силу: упрямый Лунарис выскочил из оправы и гладко скользнул в подставленную ладонь. Следующим быстрым и бессмысленным движением Макс запихал изуродованную оправу обратно в ящик, под все бумаги и фотографии и с хрустом задвинул его на место. Тут же погасил Лихт, оставшись в полной темноте.

Стук сердца отдавался в ушах… Несмотря на зародившуюся симпатию, даже сочувствие миродержцу, Макс Милиан прекрасно понимал: здесь его как вора ждет смерть. И она, эта смерть, сейчас идет по длинному коридору, поворот за поворотом, приближаясь неотвратимо.

Сражаться?.. С миродержцем? Бессмысленно…

Прятаться негде…

Готовить трансволо… ха! хваленый козырь! двадцать девять минут! Не поможет! Не успеть…

Тогда, спрятав Хору Лунарис во внутренний карман куртки, Макс Милиан — ох, жест безысходности — закрыл лицо руками — и, словно молитву, забормотал то самое заклинание… он шел в Провал…

Он понял, что прибыл, когда из мира разом исчезли все звуки, а незнакомо мягкая земля ткнулась в колени. Теперь можно отнять ладони от лица. И кто придумал сопровождать таким жестом заклинание?..

Макс не сразу понял, что в этом мире не так… Легенды Ордена, обрывки древних рукописей, слухи — все, что ему удалось наскрести по теме Провала, пытались обрести единство в его голове.

«В южной части Провала можно увидеть распятую молнию.