Захватив инструмент, Рут вышла из автомобиля. Из бытовки появился краснолицый человек.

— Чем могу служить?

— Я Рут Гэллоуэй из университета. — Она протянула ему руку. — Приехала к археологам.

Он что-то проворчал себе под нос, словно подтвердились его самые худшие подозрения.

— Думаете, мои ребята могут закончить работу, если нас постоянно осаждают археологи?

Рут пропустила его слова мимо ушей.

— Кажется, главный археолог здесь Тед Кросс?

Мужчина кивнул:

— Ирландец Тед. Сейчас кого-нибудь за ним пошлю. — Он вручил ей каску. — Наденьте. — И скрылся в бытовке.

Рут немного знала ирландца Теда по прежним раскопкам. Это был крепко сбитый человек лет пятидесяти, лысый, со множеством татуировок. А вот ирландского, по крайней мере на вид, в нем ничего не было.

Тед поздоровался, а когда улыбнулся, у него во рту блеснули два золотых зуба.

— Приехали посмотреть наш скелет?

— Да. Мне позвонил Фил.

Тед сплюнул, видимо, оттого, что прозвучало имя руководителя отделения.

— Сюда! — сказал он.

Тед повел гостью к главному входу в здание. Выступающий вперед, впечатляющий и немного сюрреалистичный, он представлял собой арочный проем. Когда они шли под сводами, Рут заметила вырезанную в камне надпись: «Omnia Mutantur, Nihil Interit». Рут окончила английскую среднюю школу, так что латынь ей изучать не пришлось. Omnia как будто означало «все». Mutantur по звучанию походило на «мутировать» и могло означать «преобразовываться» или «меняться». А остальное? Nihil напоминало такое неприятное слово как «нигилизм».

За арочным проходом широкая лестница вела на живописную галерею с колоннами и резными фронтонами. Рут перешагнула порог каменного проема (дверь была снята) и увидела, что внутри дома ничего не оказалось, кроме мусора и вывороченных камней. Единственная уцелевшая лестница и сохранившаяся дверная рама выглядели абсолютно нереально, словно театральная декорация. На полуразобранных стенах пестрели куски обоев, а остатки мебели напоминали обломки кораблекрушения: шкаф для хранения документов, керамическая ванна, дверца холодильника со все еще прилепленными к ней магнитиками, которые игриво утверждали: «Здесь трудятся не одни маньяки», «В коллективной работе не существует отдельных „я“».

— Строительство хорошо продвинулось, — заметила она.

— Да. — Тед иронически улыбнулся. — Эдвард Спенс спешит. Он не любит, когда его задерживают археологи.

— Арочный вход очень пышный.

— Он, судя по всему, уцелеет. Будет служить отличительным признаком нового здания. Спенс считает, что это придаст дому шик.

— Что означает эта надпись?

— Шутите? Я ходил в школу в Болтоне. Осторожно, ступени.

За порогом уровень пола неожиданно проваливался куда-то в пустоту. От того, что некогда явно было вестибюлем, остался узкий карниз, все еще облицованный потускневшими черными и белыми плитками со сколами. Внизу за входом сразу начиналась траншея. Рут узнала руку археологов: стенки идеально вертикальные, глубина обозначена планками с бело-красной разметкой. В траншее стояла и смотрела на них молодая женщина в каске.

— Это Трейс, — представил ее Тед. — Одна из наших археологов-практиков.

Рут узнала ее. Трейс была известной личностью: и по летним раскопкам, и по работе в музее. Женщина, рядом с которой Рут чувствовала себя ущербной. Трейс была худощава, носила безрукавки, и на ее руках выступали жгуты мышц. Из-под каски выбивались темно-фиолетовые волосы.