— Отец Хеннесси, я вас никогда не забывал.

— А Элизабет? — прошептал старик.

— Умерла.

Голос Нельсона показался порывом холодного ветра.

— Думаю, мистер Грей — или вас следует называть мистером Блэком? — вам придется ответить на несколько вопросов.

— Я не совершил ничего противоправного, — раздраженно произнес Макс.

— Позвольте мне об этом судить. А теперь попрошу вас проехать со мной в участок.

Сначала по виду Макса можно было решить, что он откажется. Но он только пожал плечами и двинулся за Нельсоном через арку к машине. Неудивительно, подумала Рут, что ему известно значение выбитой на камне надписи.

Отец Хеннесси несколько мгновений колебался, а затем, бросив на Рут извиняющийся взгляд, поспешил за мужчинами. А она осталась одна среди строителей.

День клонился к закату, и Рут была дома. Несколько часов после откровения на раскопках она ждала, что ей вот-вот позвонит Макс или Нельсон. Кто-то же должен ей объяснить, что происходит. Но время шло: она накормила Флинта, приготовила себе ленч, убрала в гостиной, загрузила стиральную машину и устроилась читать диссертацию «Археология болезней». Пришлось смириться с мыслью, что никто не собирается ее просвещать. Она в этом деле второстепенный человек — эксперт по костям, слегка взбалмошная ученая дама. Вне зоны основного действия. Макс ей лгал, не исключено, что просто использовал, намереваясь получать сведения с раскопок на Вулмаркет-стрит. Нельсон о ней сразу забыл, как только появился намек на успех в расследовании. И единственный человек, считающий ее в этом деле центральной фигурой, ненормальный, который разворовывает музей, чтобы подбрасывать ей экспонаты. Такова горькая истина.

Но затем, когда над Солтмаршем стали собираться на вечернее представление птицы и тысячи темных точек, подобно металлическим опилкам, расщепили и скомкали небо, у ворот показался черный «рейнджровер». Макс.

Рут подошла к двери, не зная, как себя вести. С одной стороны, ей хотелось узнать, что же, черт побери, происходит. Но с другой стороны, по поводу Макса Грея у нее возникли сомнения. Что же до Мартина Блэка — она его вовсе не знала.

Макс выглядел несчастным — белым как мел, с темными кругами под глазами. Пять часов допроса у Нельсона измучили его. Внезапно Рут вспомнила, что Макс уже некоторое время вел себя скованно, наверное, с тех пор, как узнал, что под входом в дом на Вулмаркет-стрит обнаружили человеческие останки. Нет, раньше: когда она спросила его, что означает надпись на арке, и он понял, что она занимается раскопками на месте бывшего детского дома. Рут невольно почувствовала к нему жалость.

— Ну, как вы? — спросила она.

— Бывало и хуже.

— Хотите чаю?

— Лучше чего-нибудь покрепче.

Она налила ему бокал вина, а себе заварила травяного чаю. Несколько минут они сидели молча. Затем Макс произнес:

— Простите.

— За что?

— За то, что лгал вам.

— Вы не лгали — просто не говорили правды.

Он улыбнулся:

— Отец Хеннесси сказал бы, что это одно и то же.

— Невероятно, что он узнал вас после стольких лет.

— Он объяснил, что отчасти это получилось благодаря обстановке. Увидел меня рядом с аркой. Боже, что я почувствовал, когда вы спросили, что значит надпись на камне! Эти слова выжжены в моем сердце.

Макс пригубил вино. Его руки дрожали.

— Что происходило в полицейском участке? — спросила Рут.

— О, Нельсон снимал показания. Взяли отпечатки пальцев. С отцом Хеннесси тоже беседовали, но не позволили присутствовать, когда допрашивали меня.