|
Однако, несмотря на все его неутомимые старания, ему не удалось погубить мою честь и жизнь. Вы знаете, как через много лет, впав в крайнюю нужду, он явился ко мне, как притворился, что переменил свой образ жизни и почувствовал ко мне любовь, как я его берег и лелеял, как он воспользовался потом своим пребыванием в моем доме для того, чтобы некоторые документы... но довольно об этом. Мне понравился его сын, и я оставил мальчика у себя, когда этот подлец, мой брат, вынужден был скрыться, ибо открылись все его козни, которые имели целью вовлечь меня в процесс, гибельный для моей чести. Предостерегающий знак судьбы избавил меня от злодея.
— Этот знак судьбы был, вероятно, один из ваших злых снов,— грустно заметила дама. — Выслушайте и судите сами! Вам известно, что дьявольские проделки моего брата нанесли мне самый жестокий удар, который я когда-либо испытывал. Быть может... но умолчу об этом. Быть может, той болезни души, которая тогда меня настигла, можно приписать мысль приготовить в этой роще место для могилы моего сердца. И я сделал это! Лесок в форме сердца был уже посажен, павильон построен, рабочие начали выкладывать мрамором пол. Я вошел в павильон посмотреть, как идет дело. И вот я замечаю, что в некотором отдалении мальчик, которого звали, как и меня, Макс, с прыжками и громким смехом катит что-то по земле. Мрачное подозрение закралось мне в душу. Я подошел к мальчику — и застыл на месте: он играл с красным камнем, вытесанным в форме сердца! "Мальчик, ты играешь с моим сердцем, как твой отец!" — с этими словами я в ужасе отшатнулся, когда он со слезами на глазах подошел ко мне. Мой управляющий получил приказание удалить мальчика. Больше я его не видел. — Ужасный человек! — воскликнула пожилая дама. А старый господин, вежливо поклонившись, промолвил: "Грубые штрихи судьбы не подвластны утонченному дамскому суждению", взял ее под руку и вывел из павильона в рощу, а потом в сад. Старый господин был надворный советник Ройтлингер, а дама — тайная советница Ферд. Сад являл собою замечательнейшую и несколько комическую картину. Там собралось общество старых господ — тайных и надворных советников с семействами, приехавших из соседнего города. Все, даже молодые люди и барышни, были одеты по моде тысяча семьсот шестидесятого года: большие парики, высокие завивки, узкие платья, фижмы и так далее. Это производило впечатление, тем более странное, что характер сада вполне соответствовал этим костюмам. Всем казалось, что они точно по мановению волшебной палочки перенеслись в далекое прошлое. Этот маскарад был идеей Ройтлингера. Он имел обыкновение каждые три года, в день Рождества Богородицы, устраивать в своем имении праздник старого времени и приглашал всех, кто только пожелает явиться, с непременным условием, что каждый гость облечется в соответствующий костюм. В распоряжение молодых людей, которым трудно было соорудить себе такие одежды, Ройтлингер предоставлял свой собственный богатый гардероб. Очевидно, этот праздник, длившийся два или три дня, напоминал старому советнику его юность... В одной из боковых аллей встретились Эрнст и Вилибальд. Оба некоторое время молча разглядывали друг друга, а потом разразились громким хохотом. — Ты представляешься мне кавалером, бредущим по лабиринту любви,— сказал Вилибальд. — А мне сдается, что я уже встречал тебя в какой-то азиатской стране. — Но, право же,— продолжал Вилибальд,— идея старого советника недурна. Он хочет мистифицировать себя самого и воскресить время, в котором жил полной жизнью, хотя он и теперь еще бодр и силен, удивительно молод душой, способен заткнуть за пояс многих преждевременно отупевших юношей своей впечатлительностью и фантастическим умом. И он может не волноваться, что кто-нибудь изменит своему костюму словом или жестом. Смотри, как женственно выступают наши молодые дамы в своих фижмах, как умеют они пользоваться веером. |
