|
Как и каких-нибудь еще. У меня своя жизнь, свои дела, и то, что я сейчас с вами — всецело заслуга вашего руководства. Так уж получилось. Вину за это небольшое происшествие я бы тоже не стал возлагать на себя — калечить вас в мои планы не входит. Но и служить вам нянькой я тоже не буду: если вы решили меня проверить на излом, то заранее приготовьтесь к возможным негативным последствиям. Я не знаю, как у вас называется этот процесс. Там, где пришлось служить мне, его называли «пропиской». Собственно, если вы не можете без формальностей, то я готов уделить вам несколько минут. Прямо сейчас. Можете нападать. По очереди или все сразу. Мне все равно. Но с момента, когда мы начнем РАБОТАТЬ, я не потерплю косых взглядов или размазанного внимания. Ибо не в бирюльки играем. Слово «бирюльки» он произнес по-русски, но смысл фразы был понятен и без перевода. — Ну, что стоим? Боитесь начальства? Или тоже не умеете падать? — Господин Коренев… — начал было Шарль, но наткнулся на холодный, опасный взгляд «гостя» и вдруг понял, что НУЖНО промолчать. Однако терять лицо майору не захотелось, и поэтому, переборов иррациональный страх, он повернулся к набычившимся офицерам и почти что спокойным голосом произнес: — У вас есть десять минут. Делайте, что хотите… Здоровенный, лишь совсем немного уступающий Кореневу в объемах Рене сорвался с места первым. И… совершив странный разворот, сбил с ног двоих своих товарищей. Через мгновение все трое оказались на ногах, но… лучше бы они не вставали: Огюст потерял сознание в шаге от периодически пропадающего из виду Олега, причем причину его падения майор понять не смог. За мгновение до падения лейтенант вкладывался в удар правой, грамотно закрывая голову левым кулаком. И вдруг осел на месте, так, словно из-под него выдернули ноги. Рене запутался в собственных руках и нарвался на удар Петера. Жак… просто промахнулся, а потом упал ничком и уже не поднялся… Что случилось с остальными, Шарль не углядел — секунд через десять после начала схватки на полу валялись все, кроме русского. Причем, судя по всему, пребывали без сознания. — Я бы попил соку… — спокойно оглядев своих оппонентов, буркнул Коренев, и, посмотрев майору в глаза, добавил: — Вы им объясните, что ссориться со мной себе дороже. Да и нет смысла — через двадцать восемь дней меня тут уже не будет… Запись боя пришлось смотреть вместе со всей поверженной Кореневым сменой — злые, как черти, офицеры и слышать не хотели о том, чтобы продолжать работать со своим обидчиком. А посмотрев фильм в замедленном режиме, ошарашенно уставились на Шарля. — Господин майор! Такого не может быть! — Рене первый пришел в себя, и, судя по выражению лиц остальных, высказывал общее мнение. — Он отвечал раньше, чем становилось понятно, как именно его атакуют! Как так? — У него другой уровень реакции. И видит он по-другому. Господа, вам придется смириться с тем, что он будет рядом. Это он нужен нам, а не мы ему. Это секретный и ОЧЕНЬ нужный нам проект. Кстати, если хоть одно слово про то, что вы тут сегодня увидели, просочится за двери этой комнаты, то… — майор по очереди заглянул в глаза каждого сидящего перед ним офицера, и вздохнул: — Ну, вы меня поняли… А через два часа, заглянув в зал, Шарль понял, что встряска пошла на пользу — ребята работали, как на соревнованиях, выкладываясь по максимуму, и почти не пялились на спокойного, как удав, Коренева… …А через сутки возникла новая проблема: — Шарль! Может, пора уже определиться? — восседающий на диване в гостиной, выделенной ему для проживания квартиры, Олег испытующе смотрел на стоящего в дверном проеме офицера. |
