|
— И куда это они собрались? Почему на веслах? Внутренний голос от ответа воздержался. Видимо, не знал, что сказать. Тем временем к первой лодке присоединилась вторая, и Геннадий с удивлением понял, что на борту яхты, скорее всего, никого не осталось: в двух суденышках, уходящих от дрейфующего корабля, находилось аж четырнадцать человек! — Ни хрена не понимаю… — еле слышным шепотом пробормотал Соломин и взъерошил себе шевелюру: — Если на борту не осталось команды, то зачем были все эти телодвижения? Не решили же они, в самом деле, взорвать яхту к чертовой бабушке? Дорогая, блин! Пойти, что ли, прогуляться и посмотреть? Убедившись, что лодки возвращаться не собираются, Соловей на ощупь нашел заброшенный в угол пакет с кроссовками и, присев на корточки, вытряхнул их на ковер: — Шлендрать босиком меня что-то не прет, так что, господа хозяева, вам придется закрыть глаза на такое нарушение этикета… В это время за дверью послышался легкий шорох, и Гена, замерев на месте, превратился в слух. В коридоре явно кто-то был. Причем, судя по всему, не один. Осторожно встав на ноги и посмотрев вслед уже почти скрывшимся в темноте лодкам, Соломин обалдело уставился на дверь: если от корабля отплыла вся его команда, то кто же шарился в коридоре? — Может, нас кому-то продали? — подумал было он, и, завязав шнурки на правом кроссовке, подтянул к себе второй. Однако натянуть его на ногу не успел: еле слышно щелкнул замок на двери, и в полумраке дверного проема показался еле различимый силуэт человека с какой-то странной хренью в правой руке. А через мгновение за его спиной материализовалось еще одно тело. Движущееся так же бесшумно! — Понеслась… — успел подумать Соловей, срываясь с места и вкладываясь в удар пальцами в горло замершему над кроватью Кошака мужчины. Среагировать на его движение незваный гость не успел. А вот его напарник оказался подготовлен гораздо лучше: не успел Гена проломить трахею своему первому противнику, как пришлось уклоняться от искрящегося и потрескивающего предмета, тянущегося к его плечу. — Шокер! — обрадовался Соловей, скручивая корпус и пропуская оружие мимо себя. — Что ж, не так страшен черт, как его малютка… Следующие несколько секунд в каюте кипел настоящий бой: ничуть не деморализованный видом поверженного Соломиным товарища, хозяин электрошока на хорошей скорости атаковал упорно не желающего подставляться под удар Соловья. И несколько раз чуть не добился своей цели: уворачиваясь от его правой руки, Геннадий пару раз здорово приложился о стены конечностями, и один раз чуть не нарвался на контакты лицом. — Шустрый, сука… — процедил он, отправляя в сторону противника торшер. А через мгновение еле сдержал рвущуюся наружу похвалу: проснувшийся Кошак, умудрившийся сориентироваться, прямо из положения лежа врубил хозяину шокера неплохой «мае-гери». Куда-то в район одиннадцатого ребра. И увернулся от ответного удара. — Марш за мной! Молча! Быстро! — выдергивая из тумбочки сумку с документами и деньгами, прошептал Соловей, добивая пропустившего удар в затылок «гостя». — Что тво… — начал было Кошак, но, увидев перед своим лицом кулак тренера, прервался на полуслове. И, даже не посмотрев в сторону разложенной на стуле одежды, метнулся следом за учителем к дверному проему… …В коридоре было тихо. На цыпочках двигаясь вдоль полуприкрытых дверей в гостевые каюты, Соловей прислушивался к каждому шороху, и сжимал в руках экспроприированные у нападавших ножи. |
