Гоблин с горящей головой поднял на Эскаргота изумленный взгляд, а потом вдруг резко ткнул пальцем в ухо своего товарища, разом отлетевшего к стволу дуба, и прыгнул вперед. За спиной Эскаргота послышался дробный топот, и еще три гоблина с возбужденным кудахтаньем пронеслись мимо и набросились на первого гоблина, оказавшего яростное сопротивление. Одного кальмара тот успел наполовину запихнуть в рот, а другого держал в руке, и когда самый проворный из собратьев подскочил к нему, он хлестнул нападавшего наотмашь резиноподобным моллюском, который развалился на куски, не причинив никому вреда. Гоблин энергично заработал челюстями и перекусил острыми зубами второго кальмара; одна половинка моллюска, торчавшая у него изо рта, упала на землю и мгновенно исчезла под грудой тел, когда на нее с пронзительными воплями набросились все пятеро гоблинов, двое из которых умудрились загореться в драке. Эскаргот на цыпочках прошел мимо. Справиться с шайкой гоблинов при помощи кальмаров явно не представлялось возможным. На всякий случай он бросил в кучу-малу еще трех головоногих, а потом пустился наутек, следуя поворотам тропинки, внезапно выступившей из тумана, и с разбегу перепрыгнув через поваленное дерево, местоположение которого он запомнил, когда шел на рыбалку четырьмя часами ранее.

Нечленораздельные вопли постепенно стихли в отдалении, и Эскаргот перешел на шаг; он жадно глотал туманный воздух и часто оглядывался, задерживая дыхание и напряженно прислушиваясь, нет ли за ним погони. Останавливаться сейчас не стоило. Сейчас было не время отдыхать; Эскарготу предстояло пройти еще четверть мили по лесу, прежде чем он выйдет на луг, где окажется в относительной безопасности. Сразу за лугом светились городские огни, а гоблины, подобно волкам и троллям, стараются держаться от городов подальше.

Над головой Эскаргота треснула ветка. Он пошатнулся и повалился ничком на дорогу, пытаясь оторвать от себя существо, неожиданно прыгнувшее на него сверху. Оно завопило дурным голосом прямо ему в ухо, пронзительно заверещало на своем тарабарском наречии. Крохотные ручки гоблина обхватили Эскаргота за шею, лихорадочно шарили у него по груди, дергали за ремешок, на котором висел кожаный мешочек. Гнусные дьяволята хотели ограбить его! Им нужны были вовсе не кальмары. Он перекатился на спину, подмяв под себя визжащее, верещащее существо и почти высвободившись из цепкой хватки противника. Маленький человечек высунулся у него из-за плеча, скаля острые зубы, бешено вращая глазами, похожими на крутящиеся цевочные колеса. Эскаргот крепко взял его за горло и рывком выдернул из-под себя. Другой рукой он схватил гоблина за ногу, поднял высоко над головой и с размаху швырнул в реку.

Кожаный мешочек остался в целости и сохранности. Но вот корзина для рыбы пришла в полную негодность. Высокая и узкая, плетенная из ивовых прутьев, она расплющилась почти в лепешку, и из трещины в дне торчала голова кальмара со страдальчески заведенными глазами. Эскаргот откинул крышку корзины, вытащил оттуда нескольких оставшихся полураздавленных кальмаров и уже на бегу побросал на землю, когда к нему устремилась первая группа гоблинов, о чьем приближении предупреждали горящие головы, светившиеся во мгле подобно маякам. Эскаргот мчался во весь дух, бросив корзину и удочку в траве на берегу. Через пять минут он выбежал из леса и оставил гоблинов позади. С наступлением утра туман начал рассеиваться, и со стороны городка потянуло запахом дыма.

Церковные колокола пробили шесть, когда он дотащился до своего дома, рассчитывая бесшумно проскользнуть в заднюю дверь и, если посчастливится, сфальсифицировать кражу со взломом съеденного им самим пирога. Задняя дверь оказалась запертой на висячий замок. На передней двери Эскаргот обнаружил записку с предложением убраться прочь и никогда не возвращаться. Ломиться в дом и рвать глотку не имело смысла, ибо жена отправилась к Стоуверу, сведущему и в нравственности, и в законах.