Иностранцы любили повторять: «Обожаемый принц, немыслимый деспот».

В его комнатах... Приёмная. Полутёмная. Малиновый с белым штоф на окнах. Зеркала в простенках. Белая кафельная печь в углу. Несколько картин в простых рамках.

Кабинет... Опочивальни у него не было — в том же кабинете втиснутая в угол походная кровать. Так было в Павловске. Так осталось в Гатчине и было задумано с самого начала в Михайловском замке. Он не хотел ни великокняжеской, ни императорской спальни. Эту кровать из Михайловского замка императрица отправила в Павловск, поставила в соседней со своей опочивальней комнате. Нетронутой. Тщательно застеленной. Покаяние — для всех? Утверждение символа супружеской верности — для всех? Ещё одна безделушка. Только заслонённая ширмой: можно показать, можно не вспоминать.

Она знала, что непонятно зачем собрались на ночь глядя все сыновья и офицеры. Случайно ненадолго вышел старший — Александр. И прежде всего — она сама. Не заходя в спальню.

Самая простая походная кровать. Истрёпанная ширма орехового дерева с зелёным шёлком. Простой стул — на него император вешал мундир и складывал одежду. Высокие ботфорты на шитом шерстью коврике. В амбразуре окна градусник в позолоченной рамке. Очень важный. Один из необъяснимых капризов его величества. В комнатах должно было быть 14 градусов по Реомюру при непременно холодной печи — он спал к ней головой. Никакие шутки не помогали. Камердинеру приходилось то натирать градусник льдом, то согревать в руках. Император был безразличен к холоду. Главным оставался столбик ртути. И его приказ.

И рядом с Кабинетом — особая комнатка. Вся в книгах, картинах. С книгами Священного Писания на окне. Молился ли он? Как часто и как подолгу — в этом не раскрывался никому. Как и в своих истинных чувствах. Молился. Без икон.

Я, кажется, угадываю твой незаданный вопрос: что сталось с действующими лицами той гатчинской драмы, в которой мне довелось участвовать? Что ж, их судьбы достаточно поучительны.

Анна Петровна Лопухина-Гагарина вошла в своеобразную семью. Её свёкор тебе непременно знаком по вышедшему в 1811 году в Петербурге сборнику «Эротические стихотворения», как и появившемуся несколькими годами позже — «Забавы уединения моего в селе Богословском». Мужская молодёжь, насколько мне говорили, была от них без ума. Это не мешало князю Гавриле быть членом Государственного совета, директором Заёмного и Вспомогательного банков и отличаться настоящим религиозным фанатизмом, который подсказал ему такие сочинения, как «Акафист апостолам и евангелисту Иоанну».

Молодая княжеская чета сразу после кончины императора Павла получила вожделенное назначение по дипломатической части и уехала из России, где Анна Петровна в 1805 году и скончалась. Супруг похоронил её в Александро-Невской лавре, назвав в надписи на надгробном памятнике своей благодетельницей. Князь Павел Гаврилович после тридцати лет вдовства совсем недавно неожиданно вступил в брак с балериной казённой сцены, приобрёл дочь и чувствует себя вполне счастливым человеком.

Вдовствующей императрицы не стало через 27 лет после смерти царственного супруга. Мария Фёдоровна берегла покои императора в Гатчинском дворце, но никогда их мне не показывала. Её же собственные апартаменты приобрели совсем иной вид, утопая в коврах и живых цветах. Свои дневники она приказала сыну — императору Николаю Павловичу — сжечь в последние минуты её жизни, что император скрупулёзно и выполнил.

Теперь в Гатчинском дворце идут бесконечные переделки с главной целью — стереть всякую память о Павле I.