Тем летом радио день и ночь вещало о новых победах, дикторы захлебывались от восторга, а по пыльным дорогам Украины и Белоруссии ползли немецкие танки, окрашенные для устрашения противника в черный цвет. Потом их пришлось перекрашивать: слишком хорошей мишенью они оказались для русских артиллеристов, бесстрашно выкатывавших на прямую наводку свои маленькие пушки, прозванные ими «прощай, Родина», — об этом Бергер читал в донесениях. И стало появляться на фронтах все больше и больше неуязвимых советских танков. А потом русским стали поставлять танки союзники.

Теперь у вермахта есть «тигры», но специалисты отмечают неповоротливость их башни — после пристрелочного выстрела немецкого танка Т-34 менял место и бил «зверя» по борту. Первая смертельная схватка этих машин произошла не так давно, в конце прошлого, сорок второго года, когда Манштейн пытался прорваться на помощь Паулюсу через выстуженные ветрами заснеженные донские степи, имея в составе своей группы сорок четыре новых танка с усиленной броней и вооружением. Но Манштейн так и не дошел.

И еще одно проклятье — в Германии нет марганцевой руды, без которой невозможно выплавить броневую сталь высокой прочности, не уступающую русской. Не зря на одном из совещаний фюрер заявил, что потеря немецкими войсками Никополя, с его залежами и разработками марганцевой руды, означала бы скорый и неутешительной конец войны. А русские изо всех сил жмут и там…

Из-за пригорка выполз угловатый тяжелый танк, приостановился на мгновение и выстрелил по неподвижному Т-34. Глухо ухнул по башне снаряд, звонко хлопнуло эхо танковой пушки, тут же заглушенное ревом мотора. Фюрер поднял голову от стереотрубы и вяло хлопнул в ладоши:

— Браво!

Стоявший рядом с Бергером группенфюрер Этнер чуть заметно улыбнулся, сдерживая радость.

«Спектакль, — неприязненно покосился на него Бергер. — Кого обманываем? Себя…»

Гитлер вновь приник к окулярам. «Тигр» на полигоне развернулся, часто захлопали выстрелы его пушки, в щепы разнося снарядами доски щитов мишеней в виде силуэтов русских танков. Присутствовавшие в бункере оживились.

Выбрасывая из-под траков комья мерзлой грязи, бронированная машина выползла на новую позицию, направив хобот орудия на советский танк. Выстрел, градом посыпались искры от болванки, ударившей в уральскую броню, раздался рокот мотора и поплыл сизый дымок выхлопов танкового двигателя.

Один из военных отошел к установленному на столике полевому телефону, снял трубку и коротко отдал приказание.

— Грандиозно! — потирая руки, Геббельс повернулся к Герингу и впился в его оплывшее лицо своими маленькими глазками. — Стоило выпустить на поле несколько машин. Какая мощь!

Геринг в ответ только вежливо кивнул и, не проронив ни слова, поднял бинокль. Из люка «тигра» быстро вылез экипаж и бегом направился в сторону русской бронированной машины, забрался в нее. Наклонившись к фюреру, Гиммлер что-то тихо сказал.

«Радуется, — подумал Бергер. — Наконец-то он рядом с вождем. Всю жизнь мечтает войти в „аувбау“ — костяк партии, но в него входят улетевший в Англию Гесс, сам фюрер, Штрассер и Розенберг. Некоторых уже нет, но Гиммлера так и не включили в „костяк“, как и Геббельса с Герингом. И сейчас „черный Генрих“ упивается близостью к вождю, когда другие стоят от него поодаль. Все видят его рядом с фюрером, все…»

Застучали пушки батареи, защелкали по броне «тигра» снаряды, не причиняя ей вреда; глаза присутствующих словно прикипели к спине Гитлера, плечи которого чуть заметно вздрагивали при каждом выстреле.

В небо взлетела белая ракета, стрельба прекратилась.