Тогда, в 1879 году, поверхностные залежи были уже истощены, приходилось прорывать глубокие шахты и подземные коридоры, поднимать груженые тележки лебедкой и промывать пото́м породу в желобах, система которых получила название Длинный Том.

Даже сильная струя воды, используемая в Длинном Томе, даже ртуть, притягивающая к себе металл, не могли обеспечить полноценную добычу: небольшое количество золота оставалось в мелких кусках породы и фактически пропадало.

Алексей Богданов знал, что в Сибири отработанная порода содержит не меньше двенадцати — пятнадцати граммов чистого золота на тонну земли или песка. Значит, и в Колумбии отвалы должны содержать столько же золота.

На первый взгляд не так много. Всего на тридцать шесть — сорок пять франков.

Но ведь ассоциации, эксплуатирующие кварц, получают приблизительно по шестидесяти франков, добывая двадцать граммов чистого золота с тонны, и считаются преуспевающими.

Русский юноша провел простые подсчеты. Во сколько же обходится тонна кварца, которую подняли с глубин и промывают в Длинном Томе? Если подсчитать плату за земляные работы, укрепление деревянными щитами подземных галерей, за труд в этих катакомбах, за взрывчатку, доставку породы к зеву шахты и потом подъем наверх, зарплату обслуживающему персоналу и так далее, то получится, что расходуется тридцать франков на каждую тонну.

А во сколько обойдется работа с тонной уже отработанной породы? Не больше двух франков, потому что труд будет состоять только в том, чтобы промывать порошкообразную массу, собранную в большие терриконики.

К тому же дробление и промывка кусков кварца занимает в два раза больше времени, чем промывка песка.

Выходит, что порода, считающаяся использованной, потому что там слишком мало металла, при дальнейшей ее переработке может принести больше дохода, чем порода первичная.

Сопоставив эти цифры, Алексей Богданов пришел к выводу, что сможет извлекать из тонны сырья, от которого все отвернулись, до тридцати франков, перерабатывая за день в два раза большую массу, чем при промывке кварца.

Практика вполне оправдала его предположения.

Он запросил и легко получил концессию на вымытую породу, с условием не трогать целинные земли; потом, не мешкая, привез из Европы модернизированную технику. Два его друга стали равноправными акционерами и развернули масштабные работы.

Конечно, акционеров-англичан, директоров и рабочих других компаний задела за живое деятельность новичка, презрительно прозванного Тряпичником, Старьевщиком.

Русский не обращал на это внимания и на первых порах промывал за день до пятидесяти тонн песка и получал прибыль по двадцать пять франков с тонны, иначе говоря, тысячу двести пятьдесят франков за день.

Через месяц он нанял для земляных работ побольше китайцев, модернизировал технику и начал промывать за день до ста тонн, получая прибыль в тридцать франков, или девяносто тысяч франков за месяц и пятьсот сорок тысяч франков за сто восемьдесят дней, в течение которых шла работа в первый год.

На следующий год он установил новую дробильню, чтобы перерабатывать за день еще на пятьдесят тонн больше; его компания получила восемьсот пятьдесят тысяч франков за сезон, иначе говоря, пятую часть валового продукта всей Колумбии в то время.

Компания процветала до 1885 года, возбуждая зависть и провоцируя желание вступить в соревнование.

До этого момента «Свободная Россия» лидировала. Но администрация края, недовольная чрезмерными успехами чужака и укреплением, таким образом, иностранного капитала, подстрекаемая (а может быть и подкупленная) конкурирующими фирмами, ввела новые правила для иностранных концессий, так что были поставлены под вопрос не только прибыли «Свободной России», но само ее существование.

Конечно, несправедливость этого решения была очевидной, но Богданов был не в ладах с законом и не мог обратиться за помощью к своему правительству; на это и рассчитывали противники, надеясь его сломить.