— Я вас слушаю, — сказал Соловьев, пригубив коньяку.
— Я принес материалы. — Гордеев вынул из внутреннего кармана пачку фотографий и положил на стол, — но отдам их только в том случае, если вы расскажете, как дошли до жизни такой, что пишете ложные заявления, из-за которых невиновного человека гноят в тюрьме.
— Ну это вы загнули, — махнул рукой Соловьев, не отводя глаз от пачки фотографий, — Варганова держат в тюрьме совсем не из-за моего заявления, а по обвинениям во взяточничестве и изнасиловании малолетней.
— Это все чушь. Если бы эти обвинения имели под собой хоть какую-нибудь основу, разве бы вас шантажировали при помощи этих веселеньких картинок? — Гордеев кивнул в сторону фотографий. — Вам должно быть понятно, что без причины такие дела не делают. Неужели вы думаете, что вас шантажировали, чтобы просто предъявить Варганову побольше обвинений? Как говорится, до кучи.
— Честно говоря, да. Я так и решил… Впрочем, нельзя сказать, чтобы я задумывался над этим. Мне хотелось поскорее получить эти фотографии, уничтожить их и забыть как страшный сон…
Неожиданно по щеке Соловьева скатилась крупная слеза.
— Ну-ну, не надо, — попытался успокоить его Гордеев, — лучше расскажите мне, как вы дошли до жизни такой.
Соловьев, однако, внезапно выпрямился и зло бросил:
— Не буду я вам ничего рассказывать!
— А как же материалы? Вы же, кажется, собирались их сжечь…
— Мне должны были их принести определенные лица. А вас я вижу во второй раз в жизни. С какой стати я должен вам доверять?
— И не надо, — ответил Гордеев. — Я к вам не за доверием пришел, а чтобы услышать правдивый рассказ о том, кто вас заставил дать ложные показания против Варганова. Понимаете, этот человек уже арестован. Собственно, поэтому я и владею этими самыми «материалами», которые вы так мечтаете сжечь. Ну а ваши показания имеют чисто формальное значение.
— Тогда зачем они вам?
— Потому что если ваши показания будут признаны ложными и полученными под давлением, Варганова освободят из-под стражи. Согласитесь, невиновный человек не должен сидеть в тюрьме, — объяснил Гордеев.
— Да, но тогда меня привлекут за дачу ложных показаний.
— Не думаю.
— Почему? — поинтересовался Соловьев.
— Потому что вас заставили их дать. И человек, который это сделал, арестован. Так что я советую вам все рассказать. Кстати, было бы неплохо услышать историю этих фотографий, — произнес Гордеев.
Соловьев вздохнул и начал:
— Я родился в Омске. Зачуханный городишко, скукота, никаких развлечений. Ну и, когда мне было пятнадцать лет, я сбежал в Москву.
— В поисках приключений?
— Именно. И приключений в моей жизни стало хоть отбавляй. Жил по чердакам и подвалам. То и дело попадал в милицию. Нищенствовал, побирался, даже подворовывал. Пока однажды не свалился в буквальном смысле на голову мужчине. Тот оказался фотографом и уговорил меня поучаствовать в качестве обнаженной модели. За хорошие бабки. Я согласился.
— Он вас не заставлял?
— Нет. Я был очень развитым мальчиком и легко мог дать отпор. Но то, что предложил фотограф, звучало заманчиво. Съемка прошла нормально, деньги я получил в срок. Ну и пошло-поехало… К хорошей жизни быстро привыкаешь. Знай принимай позы перед камерой. Раза три он меня снимал, а потом перестал. Сказал, что нужно разнообразие моделей. А жить хотелось по-прежнему, то есть хорошо. Я влез в долги. Однажды, когда мне надо было возвращать довольно крупную сумму денег, фотограф согласился выдать мне аванс. |