— Так что еще раз прошу изложить, — обратился лейтенант к свидетелям. — В порядке очередности.

Свидетели повторили. Их показания и паспортные данные были занесены в протокол, который продемонстрировали Асмолову и Андрею.

Потом всех отпустили. Варганов отправился в свое купе под охраной сержанта. Он и Андрей оставались у его дверей до утра. Асмолов отправился спать.

Виталий Викторович без раздумий достал из портфеля упаковку снотворного, выпил таблетку, разделся и лег, справедливо рассудив, что ему понадобятся силы для завтрашнего дня. Он забылся тяжелым сном под мерный стук колес «Красной стрелы», преодолевшей уже большую часть пути к Северной столице.

Под утро в аэропорту Пулково приземлился рейс из Москвы. На нем прилетел известный тележурналист Баллов со своей съемочной группой. Группа была поднята ночью «по тревоге» и спешно вылетела в Питер — за «жареными» новостями, как выразился шеф.

Возле аэровокзала журналистов ожидал микроавтобус. Группа загрузилась в теплый салон и окунулась в прерванную посадкой самолета дрему.

Баилов, усевшись рядом с водителем, достал мобильный и записную книжку с номерами знакомых питерских телевизионщиков.

— Алло, Витя? Привет! — сказал он в трубку фирменным, густым голосом, хорошо знакомым всей стране.

— Максим, ты? Чего в такую рань?

— Витя, срочно отправляй людей на Московский вокзал. Есть материал, супер. Говорю только тебе, по дружбе.

— Мерси, Максимушка. Уже лечу. Увидимся.

Примерно такой же текст прозвучал еще раза три.

Доверие к словам Баилова в среде ньюсмейкеров было огромным. Он всегда был прекрасно информирован. И хотя многим претил «костоломовский» тон его передачи, факты он умел нарывать как никто другой.

Водитель, слушая, как Баилов делится «секретом» с очередным собеседником, только улыбался и качал головой.

Микроавтобус летел к городу.

На Московском вокзале было не слишком многолюдно в столь ранний час. И потому все с особенным интересом отмечали стечение на перрон большого количества тележурналистов.

К Баилову, стоящему рядом со своим оператором и помощником, подошел человек с опухшим лицом и кроличьими глазами.

— Привет, дайте прикурить, — хрипло попросил он. — Значит, только мне по дружбе…

Он выпустил дым и посмотрел на суетящихся меланхоличных коллег.

— Клянусь, понятия не имею, откуда они взялись, Витя, — совершенно убедительным голосом сказал Баилов.

— Ладно. Что я тебе, электорат какой? Давай в отступного колись, кто приезжает и что за маза.

— Ну у тебя и лексикончик, — засмеялся Баилов.

— Бандитский Петербург, криминальная столица. У нас в Большом доме скоро с трибун по фене болтать начнут.

— Приезжает к вам сам Варганов.

— Главный спиртоправ и водкодел? Очень кстати, похмелье просто чудовищное.

— Ему сейчас точно не до твоего похмелья. Он совершил попытку изнасилования малолетней.

— Да иди ты! — изумился тот. — В Москве?

— Нет. В поезде.

— А ты что, заранее об этом знал? — удивился Витя.

— Не гони пургу, — грозно нахмурился Баилов. — У меня есть источники…

— Понял, не дурак, — заспешил Витя. — Спасибо. — Мне голос был… — проговорил он, отходя от Баилова.

Весть о сути дела распространилась молниеносно, и, когда Варганов вышел из вагона, его буквально атаковали журналисты. Один из операторов Баилова тоже затесался в толпу, снимая растерянного Виталия Викторовича и отчаянные и потому грубые попытки телохранителя отбить осаду журналистов.