— Я не могу, — ответил настолько твёрдо, насколько мог, и тут мне в голову пришла совершенно дикая отмазка. — Я проклят.

— Как так? — удивилась троллиха и даже остановилась на пару мгновений, но мне и этого было уже достаточно. — Кто посмел проклясть моего мужика?

— О, это произошло давным-давно, — проговорил я, лихорадочно соображая, что говорить дальше и ощупывая стену за своей спиной. — Злая ведьма заколдовала меня при рождении, представляете? И наложила проклятье.

— И что ж ты теперь? — прорычала та.

— А я не могу теперь вступать в близкие отношения абы с кем, — я пожал плечами, понимая, что очутился в углу и теперь мне, чтобы выбраться, надо как-то обогнуть хозяйку жилища. — Вообще никак.

— Ну это мы сейчас исправим, — с недоверием прорычала она низко и утробно. — Может, получится снять твоё заклятие.

— Нет-нет, — продолжал упорствовать я, поднимаясь в полный рост и с сожалением глядя на пустую шкалу божественной благодати. — Ничего не получится. Единственный способ снять проклятие, это исполнить несколько пунктов пророчества.

— И чего там в этих самых пунктах? — спросила она, придвигаясь ко мне ещё ближе так, что вонь давно не мытой шерсти ударила мне в нос. — Или ты меня дуришь?

— Да какое там? — я развёл руками, давая понять, что рад бы, но ничего могу сделать. — Только чистая любовь и официальное заключение брака смогут помочь мне скинуть проклятие и исполнить свой мужской долг.

— Ну, любовь у нас, положим, есть, — проворчала троллиха, оглядывая меня с головы до ног. — Причём, с первого взгляда и чистая, аки слеза. А вот с браком… — она задумалась и смачно почесала себе волосатую подмышку. — Нарекаю тебя своим мужем! Прыгай в койку!

— Так не пойдёт, — замотал я головой. — Я вообще-то князь и без этого не могу. Нужен именно официальный брак. Веди к жрецу, или кто у вас тут?

— Да черти тебя задери, — с досадой вздохнула хозяйка помещения. — Вот почему не бывает с вами, мужиками, всё просто? Хоть бы раз прилетел и сразу ублажил даму, нет, не бывает такого. Всё ломаются чего-то… — бормоча всё это и нечто подобное, она нашла какую-то грязную тряпку и принялась в неё заматываться. — С другой стороны, наконец-то, честный мужчина попался. А говорят, что они с неба не падают. А мне вот повезло, упал… Болезный, правда, проклятый, ну что ж делать…

Она повернулась ко мне с раскрытым мешком.

— Полезай внутрь, — сказала она, ощерив жёлтые зубы. — Сейчас мигом тебя доставлю к главному.

— Я предпочту всё-таки идти сам, — проговорил я, брезгливо осматривая грязную ткань мешка. — Не переживай, не сбегу. От такой видной невесты никто не захочет уходить.

* * *

Под горами оказались выдолблены целые тоннели, по которым в ряд могли идти трое, а то и четверо гномов. А вот Силиконе приходилось постоянно пригибаться, так как рост орчанки был тут весьма выдающимся.

Её конвоиры, если их можно было так назвать, шли молча, затаив обиду, а то и злясь на рослую зеленокожую девицу. Кто-то тайком потирал фингал, кто-то ощупывал языком новую прореху в десне, а двое хромали из-за жгучей боли в паху.

Потому что нечего лезть к богине, особенно когда она не в духе. Она их прямо предупредила, что драться не умеет, поэтому им будет больно. Не вняли. Пусть пеняют сами на себя.

Минут через пятнадцать угрюмой ходьбы им навстречу вышла другая бригада. Там гномы были, кажется, ещё чуть ниже.

— Что у вас тут? — поинтересовался, видимо, предводитель встречных звонким и высоким голосом. — Почему так рано? И без руды?

— Да какое там! — устало ответил один из конвоиров Силиконы.