|
За удовлетворительное окончание возложенного на него поручения он был облечен значением чрезвычайного посланника и полномочного министра. Свободное от политических занятий время он посвящал наукам и беседе с учеными людьми Англии, которую он почитал просвещеннейшею страною в мире. Знакомство с некоторыми итальянцами побудило его выучиться итальянскому языку, которым он так хорошо овладел, что говорил и писал на нем, как природный итальянец. Вследствие оспы, которую Кантемир перенес в детстве, он всегда страдал истечением мокроты из глаз. От усиленного занятия чтением, в Лондоне эта болезнь до того у него усилилась, что он поехал в 1736 году в Париж лечиться у знаменитого в то время врача Жандрона, лейб-медика французского регента. Жандрон действительно помог Кантемиру; а когда, в 1738 году, Кантемир приехал в Париж в качестве полномочного министра, то и совсем излечил его от глазной болезни. В 1739 году Кантемир был наименован чрезвычайным послом при французском дворе. При запутанных обстоятельствах этой эпохи Кантемир удержался в милости и при правительнице, которая пожаловала его в 1741 году в тайные советники, и при Елизавете Петровне, подтвердившей его в этом чине. В Париже Кантемир вел жизнь уединенную, знаясь только с людьми учеными и литераторами, и с страстью предавался учению. С особенным рвением занимался он тогда алгеброю и сочинил на русском языке «Руководство к алгебре», которое осталось в рукописи. Батюшков, представивший Кантемира, в беседе с Монтескье, аббатом В. и аббатом Гуаско, справедливо заметил, что Кантемир писал бы стихи и на необитаемом острове, потому что он писал их в Париже, который, в отношении к нему, как к стихотворцу, был для него действительно необитаемым островом.[5 - В статье К. Н. Батюшкова «Вечер у Кантемира» (1816) («Опыты в стихах и прозе», 1817, ч. I).] Весь характер, вся личность Кантемира отразилась в этих, его же, стихах:
Тот в сей жизни лишь блажен, кто, малым доволен, В тишине знает прожить, от суетных волен Мыслей, что мучат других, и топчет надежну Стезю добродетели к концу неизбежну, Небольшой дом на своем построенный поле Дает нужное моей умеренной воле, Не скудный, не лишний корм и средню забаву, Где б с другом честным я мог, по моему нраву Выбранным, в лишни часы прогнать скуки бремя, Где б от шуму отдален, прочее все время Провожать меж мертвыми греки и латины. Исследуя всех вещей действа и причины, И, учась, знать образцом других, что полезно, Что вредно в нравах, что в них гнусно, иль любезно: То одно желания мои составляет.[6 - Цитируемый отрывок взят из начала VI сатиры.]
С 1740 года здоровье Кантемира начало совершенно расстраиваться. Вот что говорит об этом книжица Беера: «Князь Антиох подвержен был человеческим слабостям, как и другие люди. Он чувствовал то сам, яко человек, и имел несчастие искуситься в скорби, свойственной человеческому роду. С 1740 году почувствовал он внутреннюю болезнь, которая от часу умножалась. И хотя он в пище весьма был воздержен, однако желудок его почти ничего уже варить не мог». |
