Сильван другую вину наукам находит:

         «Учение (говорит) нам голод наводит;

         Живали мы преж сего, не зная латыне,

         Гораздо обильнее, чем живем мы ныне,

         Гораздо в невежестве больше хлеба жали,

         Переняв чужой язык, свой хлеб потеряли,

         Буде речь моя слаба, буде нет в ней чину,

         Ни связи, должно ль о том тужить дворянину:

         Довод, порядок в словах, подлых то есть дело;

         Знатным полно подтверждать иль отрицать смело.

         С ума сошел, кто души силу и пределы

         Испытает, кто в поту томится дни целы,

         Чтоб строй мира и вещей выведать премену

         Иль причину; глупо он лепит горох в стену.

         Прирастет ли мне с того день к жизни, иль в ящик

         Хотя грош? могу ль чрез то узнать, что прикащик,

         Что дворецкий крадет в год? как прибавить воду

         В мой пруд? как бочек число с винного заводу?

         Не умнее, кто глаза, полон беспокойства,

         Коптит печась при огне, чтоб вызнать руд свойства;

         Ведь не теперь мы твердим, что буки, что веди;

         Можно знать различие злата, сребра, меди.

         Трав, болезней знание – все то голы враки;

         Глава ль болит? тому врач ищет в руке знаки;

         Всему в нас виновна кровь, буде ему веру

         Нять хощешь. Слабеем ли? – кровь тихо чрез меру

         Течет; если спешно: жар в теле, – ответ смело

         Дает, хотя внутрь никто не видел живо тело.

         А пока в баснях таких время он проводит,

         Лучший сок из нашего мешка в его входит.

          К чему звезд течение числить, и ни к делу,

         Ни к стати за одним ночь пятном не спать целу?

         За любопытством одним лишиться покою,

         Ища – солнце ль движется, или мы с землею?

         В часовнике можно счесть на всякий день года

         Число месяца, и час солнечного всхода.

         Землю в четверти делить без Эвклида смыслим;

         Сколько копеек в рубле, без алгебры счислим».

         . . . . . . . . . .