Пока он, жуя, рассказывал о пережитых испытаниях, Виннету молча отдавал должное непривычным для него кушаньям бледнолицых. К вину он, однако, не притронулся. Он хорошо знал, что «огненная вода» является злейшим врагом его народа, поэтому он ее ненавидел и презирал. Его внимание было поглощено беседой, в которой принимали живое участие остальные. Разговор велся негромко, что свидетельствовало о важности предмета.

— Как дела в Адмиралтействе? — спросил у лейтенанта Дедли-Ган.

— Все как и ожидалось, — ответил тот, держа на перевязи раненую руку. — Произвели в капитаны и дали отпуск до полного выздоровления.

— Что со «Своллоу»?

— Он сильно поврежден и отправится на ремонт в сухой док.

— А пленные?

— Каждый из них получит то, что заслужил.

— Это означает…

— Их повесят как корсаров, ничего иного никто и не ожидал.

— Как корсаров? Но капитан Кайман утверждает, что он захватил «Оррибль» лишь для того, чтобы в качестве капера воевать против Юга. Не удастся ли ему таким образом выкрутиться?

— Никоим образом, у него нет каперского свидетельства, и, даже если бы он его и имел, он все равно остается капитаном Кайманом, который за свои прежние заслуги, в частности торговлю рабами и пиратство, должна быть вздернут на рее.

— А мисс Адмиральша?

— Ее также повесят, можете в этом не сомневаться. Остальных пленных, из тех, что участвовали в угоне «Оррибля» и остались живы, вероятнее всего, ждет та же участь, ибо всех их следует рассматривать как пиратов. Думаю, что они останутся не так довольны своей судьбой, как вы — тем известием, что я принес из Адмиралтейства.

— Значит, это хорошее известие?

— Очень хорошее. Во-первых, та огромная сумма, что мы обнаружили у мисс Адмиральши, с которой она хотела бежать, рассматривается как принадлежащий нам приз. Во-вторых, нам выплатят большой куш за возврат угнанного капитаном Кайманом «Оррибля». И, в-третьих, мы получим значительные призовые деньги за нашу победу над «Флоридой». Сейчас она лежит на дне, но потом ее поднимут. Эти деньги мы поделим между собой, и каждому из нас достанется столько, что…

— Только не мне, — прервал его Дедли-Ган.

— Почему?

— Я не привык брать не принадлежащие мне деньги.

— Но вы их заслужили!

— Нет. Я был всего лишь гостем на вашем корабле; призовые деньги принадлежат команде.

— Вы не гость, вы дрались с нами плечом к плечу.

— Возможно, но все-таки я ничего не возьму. Я забрал у капитана Каймана те ценные бумаги, что он украл у меня в убежище. Одну из них он, правда, продал, но из полученной суммы успел истратить очень мало, так что я чувствую себя вполне удовлетворенным. Виннету тоже ничего не возьмет, а что до моих храбрых трапперов, то никому из них не придет в голову лишать ваших моряков значительной части их призовых денег. Мы и так должны быть благодарны вам и им за возможность получить обратно наше имущество. Скажи-ка, Дик Хаммердал, ты хочешь иметь эти деньги?

— Хочу я их иметь или нет, это все равно, но я их не возьму, — ответил Дик. — А ты что на это скажешь, Пит Холберс, старый енот?

Длинный равнодушно проворчал:

— Если ты считаешь, Дик, что я их не должен брать, так я ничего не имею против. Никто из нас их не возьмет. А если кто-нибудь нас к этому принудит, то пусть Петер Польтер получит мою долю, хотя бы для того, чтобы это вселило в него желание снова приехать к нам на Запад. Мне доставляет большое удовольствие видеть его на лошади.