Велев взять часть парусов на рифы, Громов не то чтобы лег в дрейф, но резко снизил скорость примерно до семи-восьми миль в час. И еще мог снизить, убрав остатки парусов, да вот с этим пока не спешил — имелись мысли.

Высокий борт «Густава Вазы» с хищно открытыми орудийными портами поравнялся с «Красным Бароном». Повинуясь приказу своего капитана, шведские матросы поспешно убирали паруса, а вот — спустили шлюпку.

Андрей благодушно демонстрировал миролюбие, улыбался, галантно помахивал шляпой и даже велел стыдливо приспустить флаг — естественно, голландский — республики Объединенных Провинций.

Пусть, пусть вышлют проверяющего офицера с матросами — еще больше людей на борту фрегата убавится, а ведь у них сейчас каждый матрос на счету! Заигрался герр шведский капитан, заигрался, нюх потерял совсем. Впрочем, понятно — море-то их, шведское!

Громов хотел было выделить из фальконета хорошо ему видимого вражеского капитана — может, и попал бы! — да побоялся спугнуть раньше времени. Впрочем, пора было уже и начинать — уравнять скорости парусных судов никогда не получалось — постройка у всех разная, днище — тоже. «Густав Ваза» даже чуток поотстал, и его матросы бросились на ванты — ставить на фок-мачте брамсель — самый верхний парус. Поставили… и фрегат понесло вперед.

— Залп! — бросив на палубу треуголку, скомандовал Громов.

Корабль дернулся всем своим корпусом, левый борт его окутался густым и едким дымом… в том дыму те, кому надо, живо обезоружили уже поднявшихся на борт проверяльщиков…

Андрей махнул шпагой:

— Все паруса — долой!!!

Потеряв ветер, корабль застопорился, и промешкавший с ответными выстрелами швед дал залп в пустоту — в море! Впрочем, и ядра «Красного Барона» причинили врагу не слишком-то большой урон, на пистолетный выстрел корабли не сближались, да и волнение на море было весьма ощутимым. Так, фальшборт кое-где проломили, да одно ядро влетело на камбуз, оставив шведов без обеда.

«Густав Ваза» проскочил вперед, и теперь ветер был у Громова! Теперь можно было делать, что хочешь, маневрировать как угодно — «Красному Барону». А вот шведу — против ветра-то — очень даже затруднительно!

— Левый галс! Орудия заряжай!

Повернув, Андрей прошелся бортом к вражеской резной корме, разрядив в нее все свои пушки, так, что с капитанского мостика вмиг снесло всех и все, а, чуть погодя, выкинув белый флаг, шведы попросили о сдаче! А что им еще оставалось делать? Дожидаться абордажа? Или попытаться уйти — с поврежденной-то бизанью? Тем более, капитан, шкипер и все старшие офицеры судна наверняка уже отправились в иной мир, а нанятые по всей Балтике матросы умирать за шведскую корону почему-то совсем не желали.

Всем желающим Громов, по примеру южных морей, предложил остаться на судне… только уже подчиняться — ему, на что согласилось человек двадцать, остальным была предоставлена шлюпка — берег-то был не очень-то далеко, рядом.

Вечером в честь славной виктории устроили пир, и разделенная пополам (по числу судов) команда весело салютовала друг другу из пистолетов и ружей. Конечно же, «Красный Барон» и бывший «Густав Ваза», пока еще остававшийся безымянным, ни в какой Ревель не пошли, оставив далеко по правому борту плоский эстляндский берег. Позади снова возникли паруса, правда, близко они не приближались, так в некотором отдалении и маячили вплоть до самого Котлина — наверное, какое-то судно тоже шло в Санкт-Питер-Бурх, в «новый парадиз», как называл новый, строящийся «на костях» город государь Петр Алексеевич.