Питались в пути, естественно, рыбой, днем бывали дожди, но чаще — град, большую же часть пути над головами сверкало солнце, хоть чуть-чуть согревая замерзших в своей легкой одежонке бедолаг. Андрей всерьез опасался за Бьянку — не простудилась бы, не заболела, ведь даже пустяковый бронхит в эти — без антибиотиков! — времена вылечить было трудно, а уж воспаление легких — так и вообще неминуемая смерть. Громов даже отрезал часть паруса-шкуры, сделав для баронессы нечто вроде пончо.

Несмотря на все эти трудности, путешествие проходило спокойно, никто беглецов не преследовал, да и не должны были — и у полковника Роджерса, и у Красной Сосны имелись дела и поважнее, нежели гоняться за беглым рабом и канониром, тем более что обученные Андреем артиллеристы-кусабо уже свободно могли действовать и самостоятельно.

В первые дни молодой человек невольно прислушивался — не донесется ли отдаленная канонада? Нет, ничего такого не слышалось, то ли ямаси не напали, то ли напали, да не там — вот и обошлось без орудий.

Расширившаяся река казалась пустынной, ни рыбацких лодок, ни селений по низким, заросшим корявым кустарником и осокою берегам, наверняка покрытым непроходимой трясиной. Лишь на исходе седьмого дня, где-то в полдень, у левого берега показалась темная точка, в которой Андрей, всмотревшись, опознал узкую индейскую лодку, а в ней — человека с удочкой и в шляпе — рыбака, судя по всему, вовсе не индейца, а белого или негра.

— Сворачиваем! — потянувшись к веревкам, решительно заявил молодой человек. — Поговорим. Спросим.

Том растерянно обернулся:

— Но, масса… А если он…

— Не сможет, — Андрей усмехнулся. — Нас все-таки трое, да и паруса имеются — ветер попутный, на веслах шлюпку не догнать, тем более — одному.

— Тем более у нас есть ножи! — обернувшись, весело заверила Бьянка. — А уж обращаться с ними мы умеем.

Громов посмеялся в усы: ножи действительно имелись — трофейные, от тех трех дикарей-ямаси.

— Добрый день! — подплыв к рыбаку ближе, молодой человек привстал и вежливо поздоровался по-английски, а затем, подумав, добавил испанское: — Буэнас диас!

Рыбак — жилистый седобородый мужичок лет пятидесяти с обветренным смуглым лицом и цепким взглядом светлых, глубоко посаженных глаз, конечно же, давно заметил шлюпку, однако убегать не спешил, хотя черт его знает — кто бы мог в этой шлюпке быть? Вдруг да какие-нибудь лиходеи? Правда, а что с этого рыбачка и взять-то? Драный, с заплатками на рукавах, кафтанишко грубого сукна да меховой, из куницы, плащик? Разве что лодка — юркий индейский челн, да таких лодок на Саванне-реке полным-полно и цена им в базарный день — медяха!

— Здравствуйте, — приподняв шляпу, ухмыльнулся рыбак. — Не спрашиваю, куда путь держите — видать, вы и сами не прочь меня об этом спросить, так?

Ушлый старик сразу же раскусил беглецов — ибо кто бы это еще мог быть в столь драной одежке, в лодке с парусами из оленьих шкур? Понятливый оказался дедок, шустрый — подведя шлюпку ближе, Громов заметил в рыбацком челне небольшое укороченное ружье, какие использовали кавалеристы.

— Далеко ли до моря? — первым делом поинтересовался Андрей, раз уж рыбак сам предложил спрашивать.

Старик прикрыл ружьецо оленьей шкурой:

— Ты, верно, хотел спросить — до океана, не так?

— Пусть так, — не стал спорить Громов. — Так далеко?

— Да не особенно, — незнакомец поправил шляпу и показал рукой. — Вон, за тем мысом, считай и океан.

— А селение там есть?

— А какое вам надобно? — хитро улыбнулся дед.