— Капитан, вы сдержали слово, благодарю вас.

— От своего имени и от имени моих товарищей спешу выразить вам огромную признательность в доверии, нам оказанном… Позвольте спросить: это и есть монастырь Куаутемос?

— Да.

— Здесь нас будут судить и расстреляют?

Кристофоро молчал: и так все было ясно.

— Место очень подходящее для таких мероприятий, — заключил Ртуть. — Но мне хотелось бы уточнить одну деталь…

— Если я могу быть вам полезен, я к вашим услугам, — отозвался полковник.

— Вот что меня терзает: вы попросили у меня слова не предпринимать попытки к бегству, и я искренне дал его. До какого момента мое слово остается в силе? Вы имели в виду, что наше честное слово гарантирует повиновение не только во время переезда, но и в стенах этой мрачной крепости?

Кристофоро резко повернулся и посмотрел в глаза Ртути.

— Иначе говоря, капитан, вы желаете знать, сможете ли предпринять попытку к бегству, находясь в монастыре?

— Отвечу чистосердечно, как солдат и француз: вы поняли меня совершенно правильно. Вы слишком великодушно обошлись с нами, чтобы я пытался хитрить. Мне кажется, что с того момента, как мы переступим порог монастыря, я не буду более связан словом. Что вы на это скажете?

Полковник пожал плечами.

— Вы — настоящий француз, никогда не падаете духом! Неужели вы думаете, что можно бежать отсюда?

— Скажу не хвастаясь, — засмеялся Ртуть, — мы выходили из более трудных положений.

— Вы забываете, что вас будут охранять стены толщиной в десять футов и железные решетки. Остерегайтесь! В любом месте — на стене, на потолке или на полу — могут прятаться потайные конструкции. Под вашими ногами в любой момент может открыться подземелье-ловушка. Вы не представляете, наверное, до чего изобретательны на пытки были наши инквизиторы… Монастырь Куаутемос — это не тюрьма, а могила! — печально заключил Кристофоро.

— Пусть так, — заговорил Ртуть, продолжая улыбаться. — Но, полковник, вы еще не ответили на мой вопрос. Все, что вы сказали, для меня не столь важно. Мне не хотелось бы обсуждать с вами способы побега. Лишь одно парализует наше стремление к свободе: боязнь не сдержать слово. Поэтому я еще раз спрашиваю: до какого момента наше слово остается в силе?

В это время отряд приблизился к монастырю. Через широкий ров опустили подъемный мост. Титубал отдавал приказания, мексиканцы теснее придвинулись к пленным.

— Капитан, — с грустью проговорил полковник Кристофоро, — я отвечу вам так же откровенно. С этого момента вы и ваши товарищи свободны от обязательств по отношению ко мне. Вы сдержали свое слово, а теперь… да поможет вам Бог!

— Благодарю, полковник, мы постараемся сами себе помочь.

Тут подошел Титубал. Казалось, он слышал доверительную беседу.

— Полковник, — произнес он дерзко, — премного благодарен за помощь, которую вы соизволили мне оказать в доставке моих пленных, но теперь я за них отвечаю.

— Я знаю, сударь, — презрительно возразил Кристофоро, — роль солдата окончена, начинается работа тюремщика.

— Полковник! — воскликнул Титубал, побледнев от ярости.

Но Кристофоро, казалось, не слышал. Он протянул руку Ртути и промолвил:

— Прощайте, капитан. От всего сердца я бы хотел сказать вам до свидания!

— Кто знает? — Ртуть пожал руку полковника.

Полковник отдал честь «ртутистам» и удалился.

— Отличный малый! — пробормотал Бедняк.