Ртути довелось несколько раз сталкиваться с солдатами Хуареса из регулярной армии, которых он считал достойными уважения. Новое лицо лишь подтвердило это впечатление.

Когда два человека — пленный француз и мексиканский начальник — посмотрели друг другу в глаза, они поняли, что принадлежат к одной породе честных вояк.

«Ртутисты» выглядели неплохо, по примеру своего шефа. Их форма, конечно, сильно пострадала, но выручила сноровка. Как только пленных освободили от пут и разрешили сходить под конвоем к ближайшему источнику, французы вернулись подтянутые и аккуратные.

Питух выпрямился во весь рост и снова стал воинственным севастопольским зуавом. Бедняк опять превратился в насмешливого парижского гавроша. Толстяк и Булочка, несмотря на плохо зажившие раны, стояли в строю как на параде.

Кристофоро пересчитал пленных. Их оказалось семнадцать.

— Командующий Титубал, — обратился он к партизанскому начальнику, — вы говорили о двадцати, где остальные?

Титубал побелел от ярости, но сдержался и лишь неопределенно махнул рукой. Разве мог он признаться, что этой ночью приказал бросить трех умирающих в соседний барранкос?

Полковник все понял и не настаивал на ответе. Он уже принял решение игнорировать Титубала и взять командование на себя. Бандиты спешили выполнять приказания, отданные мужественным, громким голосом.

Кристофоро руководил распределением пищи. Пленные получили то же, что и охранники: мате, маниоку, кукурузные лепешки.

По-солдатски сурово, но не грубо допросил полковник всех пленных по очереди. Некоторые страдали от ран, мексиканец осмотрел больные места и разрешил оказать друг другу помощь.

Одного француза с переломленной рукой, молча переносящего боль, полковник взялся перевязать собственноручно, но у него плохо получалось.

— Кто может помочь этому человеку? — громко спросил он.

— Я, полковник, — ответил Ртуть.

— Подойдите сюда и действуйте.

Ртуть подошел, за ним Тейеб и Бедняк. Они быстро наложили на больную руку самодельные шины.

— Как хорошо! — произнес раненый.

— Один из вас, — продолжал Кристофоро, — сядет на лошадь и будет поддерживать этого человека.

Бандиты Титубала с изумлением наблюдали за происходящим, не решаясь зубоскалить: полковник не простил бы такой наглости.

О, Ртуть охотно пожал бы ему руку! Но приходилось соблюдать дистанцию: фамильярное обращение выглядело бы дурным тоном. К тому же наш герой знал, что эти гуманные действия не спасут от неизбежной роковой развязки.

Конечно, полковник Кристофоро великодушен, но — с улыбкой замечал про себя Ртуть — не стоит забывать, что он получил приказ приукрасить товар.

Кристофоро подошел к Титубалу.

— Сколько у вас лошадей?

— Сто двадцать две.

— Лошадей вы считаете лучше, чем людей. Выделите нужное количество, чтобы пленные ехали верхом. На вашу долю останется его пять лошадей, я надеюсь, вы сможете обеспечить охрану.

— Будьте осторожны, полковник, — гневно проговорил Титубал, — это же дьяволы, а не люди…

— Вы что, боитесь их?

— Я, полковник? Это оскорбление!

— Вы сами напрашиваетесь на такое замечание. Я также советую вам быть осторожным: недалек тот час, когда свободная Мексика призовет к ответу тех, кто пытался опозорить ее…

— Но…

— Молчите и выполняйте приказ!

Титубал замолк. О, с каким удовольствием он порубил бы саблей этих хладнокровных людей, которые делали вид, что происходящее вокруг им безразлично!

Процессия организовалась. Безоружных пленных сопровождал мексиканский эскорт.