|
Примитивные и хитрые твари! А эта к тому же битком набита шере! Тело, напичканное этим чертовым наркотиком, разрушается быстрее, чем его успевают исследовать. Великая Чтимая Матра сделала знак адъютанту, который пнул Почтенную Мать ногой и по второму знаку ослабил путы, чтобы позволить пленнице хоть немного двигаться. — Как твое имя, дитя? — голос Великой Чтимой Матры, полный показной благожелательности, был хриплым от старости. — Меня зовут Сабанда. Ясный молодой голос, в котором не было боли. — Хочешь, мы пленим слабого мужчину и поработим его? — спросила Великая Чтимая Матра. Сабанда знала правильный ответ. Ее предупреждали об этом: — Я раньше умру. Она сказала это спокойно, глядя снизу вверх в лицо цвета ссохшихся под лучами солнца корней. Эти странные рыжие искры в глазах старухи… Прокторы говорили, что это признак гнева. Красно-золотое облачение, расшитое черными драконами, и красное трико только подчеркивали сутулую иссохшую фигуру Матры. Великая Чтимая Матра не изменила выражения лица, хотя в ее голове и пронеслась фраза, обычная в размышлениях об этих ведьмах: Будь ты проклята! — Чем ты занималась на этой маленькой грязной планетке, где мы тебя нашли? — Я была учителем юных. — Боюсь, никто из твоих юных в живых не остался. А теперь-то что ты улыбаешься? Чтобы оскорбить меня, вот зачем! — И ты учила своих юных поклоняться этой ведьме Шиане? — продолжила Чтимая Матра. — Зачем мне учить их поклоняться Сестре? Шиане это не понравилось бы. — Не понравилось бы… Ты хочешь сказать, что она вернулась к жизни и ты ее знаешь? — Разве мы можем знать только живых? Как чист и бесстрашен голос этой юной ведьмы… Они удивительно умеют контролировать себя, но даже это их не спасает. И все же как странно, что культ поклонения Шиане до сих пор не исчез. Его, разумеется, нужно вырвать с корнем, уничтожить — так же, как уничтожаются и сами ведьмы… Великая Чтимая Матра подняла мизинец правой руки. Ожидавший в молчании адъютант подошел к пленнице со шприцем для инъекций. Быть может, новый наркотик развяжет ведьме язык, а может, и нет. Неважно. Сабанда поморщилась, когда инъектор коснулся ее шеи. Через секунду она была мертва. Слуги унесли тело. Его скормят пленным Футарам. Не то чтобы от Футаров была большая польза: они не размножались в неволе, не подчинялись самым обычным командам. Вялые, выжидающие… «Где…?» — мог спросить один из них. Или произнести другие слова, столь же мало значащие. И все же некоторые удовольствия Футары могли доставить. Плен также удостоверял, что они уязвимы. Так же, как и эти примитивные ведьмы. Мы найдем место, где скрываются ведьмы. Это всего лишь дело времени. ~ ~ ~ Человек, который способен взять что-то заурядное, привычное и осветить его новым светом, может устрашить. Мы не хотим, чтобы наши представления изменялись; нам кажется, что требовать этого, значит, угрожать нам. «Все важное мне уже известно!» — кричим мы. И тут приходит Изменяющий и выбрасывает все наши представления прочь — словно ненужный мусор. Мастер Дзен-суфи Майлзу Тэгу нравилось играть в садах, окружавших Центральный. В первый раз Одрейд привела его сюда, когда он только учился ходить и едва ковылял по дорожкам между деревьев. Это было его первым воспоминанием: ребенок, которому едва исполнилось два года, но который уже знал, что он гхола — хотя вряд ли до конца осознавал смысл этого слова. — Ты особенный ребенок, — говорила Одрейд, — Мы создали тебя из клеток, которые взяли у очень старого человека. Но в то время, хотя он и был не по годам развит, хотя эти слова странно встревожили его, гораздо более интересным казалось бегать в высокой летней траве под деревьями… Позже он добавил к этому дню другие «садовые» воспоминания, собирая впечатления об Одрейд и прочих, учивших его. |
