|
Миры, породившие нас, давно исчезли, но здесь мы восстановили их малую частицу. Он чувствовал, что она учит его чему-то очень важному. Он спросил: — Почему ты подумала, что эта планета владеет нами? — Мои Сестры считают, что мы — правители этой земли. Ты знаешь что-нибудь о правителях? — Это как Ройтиро, отец моего друга Йорги. Йорги говорит, что его старшая Сестра когда-нибудь станет правителем их плантации. — Верно. На некоторых планетах мы живем много больше, чем кто бы то ни было, но мы — только правители. — Если не ты владеешь Домом Собраний, то кто же? — Быть может, никто. Мой вопрос таков: какую метку мы наложили друг на друга — мои Сестры и эта планета? Он взглянул снизу вверх в ее лицо, затем перевел взгляд на свои руки. Быть может, именно сейчас Дом Ордена накладывает на него свою печать, свою метку? — Большинство таких отметин — внутри нас, глубоко внутри, — Одрейд взяла его за руку. — Идем. Они покинули травяную ароматную долину и поднялись по склону во владения Ройтиро, а Одрейд все говорила: — Сестры редко создают сады с чисто ботаническими целями. Сады должны не только услаждать взгляд и обоняние. — Пища? — Да, в первую очередь то, что поддерживает нашу жизнь. Сады дают пищу телу. И та ложбинка позади — она тоже дает пряные травы для нашей кухни. Он чувствовал, как ее слова вливаются в него, заполняя пространство между провалами в памяти. Он чувствовал, что значит предусмотреть все на века вперед: деревья для того, чтобы заменять потолочные балки, растения, предназначенные для того, чтобы сдерживать оползни, не позволять разрушаться берегам рек и озер, чтобы предохранять плодородный слой почвы от эрозии под действием ветров и дождевой воды, чтобы не допустить обмеления морей — и даже водяные растения, пища и убежище для рыбы… Бене Джессерит приходилось также думать о деревьях, дающих убежище и тень, и даже о тех, что будут бросать причудливые тени на газоны. — Деревья и прочие растения для любых симбиотических отношений, — сказала Одрейд. — Симбиотических? — это было новым словом. Она стала объяснять на примере того, с чем Тэг уже встречался — например, когда ходил собирать грибы: — Грибница будет жить и расти только подле подходящих ей корней. И каждый гриб находится в симбиозе с определенным деревом или растением. Каждое дерево или растение берет у других что-то, что ему нужно… Она продолжала объяснение, и наконец, утомленный учением, Тэг поддал ногой поросшую травой кочку — и тут заметил взгляд Одрейд. Странный, какой-то неуютный взгляд. Он сделал что-то оскорбительное. Почему на одно растение можно наступить, а на другое нельзя? — Майлз! Трава не дает ветру иссушить плодородный слой и развеять его, унеся частицы его куда-нибудь далеко — на речное дно, скажем. Он знал этот тон. Тон упрека. Он снова взглянул на оскорбленную им траву. — Эти травы кормят наш скот. Некоторые дают семена, которые мы употребляем в пищу с хлебом или другой едой. Некоторые — надежная защита от ветра, как лесополосы… Он знал это. Пытаясь отвлечь Одрейд от отповеди, он спросил: — Лесополосы? — произнося слово по слогам. Она не улыбнулась. Тэг понял, что напрасно пытался обмануть Одрейд. Он сдался и вновь принялся слушать. Урок продолжался. — Когда сюда придет пустыня, — говорила Одрейд, вероятно, виноградники погибнут последними — их корни уходят в землю на несколько сот метров. Сады погибнут раньше. — Почему они должны погибнуть? — Чтобы уступить место более важной жизни. — Песчаным червям и меланжу. Он увидел, что ее обрадовали эти слова: ей было приятно, что он знает о связи между песчаными червями и спайсом, который был необходим для существования Бене Джессерит. |
