- Не надо слов, Майкл. Настоящий мужчина знает, что делает.

Ее слова отозвались чем-то в моей душе, а еще эти влажные, большие, черные глаза, наполненные печалью, которые сейчас смотрели на меня, как тогда, из той жизни. Я далеко не праведник, неоднократно нарушал основные христианские заповеди и считал себя законченным циником и параноиком, поэтому никак не ожидал, что старые воспоминания отзовутся в моей душе грустно-хрустальным звоном. Может быть потому, что сейчас и здесь шла речь не об политических или экономических интересах государства, а о судьбе одной молоденькой девушки.

- Иза, они тебе угрожали? - не утерпела с вопросом толстуха.

- Толстый Рамирес сказал, что мне придется плохо, если я не скажу, где ты живешь, Майкл.

- Толстый Рамирес у них главарь, - сразу пояснила толстуха. Судя по всему, она вообще не умела молчать. - Та еще сволочь! Собрал два десятка уродов, и теперь они ходят и вышибают деньги у мелких лавочников и владельцев маленьких магазинчиков. Все они сволочи и трусы! У этих засранцев храбрости хватает только на то, чтобы беззащитных девушек обижать!

"Эх! Надо было их основательно поломать, - с легким сожалением подумал я, после чего достал из кармана деньги, отсчитал пятьдесят долларов и положил на стол: - Изабель, несколько дней ты поживешь в квартире Джима, никуда не выходя. Доротея купит тебе продуктов. За это время я решу твою проблему. Обещаю!

- Знаешь, Майкл, - глядя на меня во все глаза, с немалым удивлением в голосе, сказала толстая медсестра, - ты как-то здорово изменился. Был симпатичным мальчиком, а потом раз! - и неожиданно стал мужчиной! Эх! Был бы ты лет на десять старше, парень! Обязательно тебя на кровать уложила. Ха! Иза, ты чего сидишь и хлопаешь глазами! Лучше покрути перед ним своей упругой попкой и сделай ему глазки. Смотри, дурой будешь, если упустишь такого парня!

Я невольно усмехнулся словам неугомонной толстухи, которая без всякого перехода занялась сводничеством, окончательно смутив девушку. Лицо Изабель сейчас не просто покраснело, оно пылало багровым цветом.

- Мы все решили! - сказал я, вставая со стула. - Теперь мне надо идти.

Мы окончательно упаковали вещи с Джимом, после чего он занялся готовкой, и это надо было признать, у него здорово получалось, а я начал составлять план на завтрашний день. Первую половину дня я был намерен посвятить переезду, а во вторую - встретиться с Максом, а затем, если останется время, пострелять в тире. Только я успел свести в таблицу намеченные назавтра дела, как в нашу дверь снова постучали. Конечно, это была не та барабанная дробь, которую недавно выбивала кулаками на нашей двери негритянка, но при этом стук был изрядный. Полиция? Мафия? Осторожно подойдя, встал сбоку от двери, сунул руку в карман, нащупал пистолет и только после этого спросил: - Кто?

- Майкл, это я! Открывай!

Голос толстой чернокожей медсестры спутать было ни с чем нельзя. Но мало ли что? Не выпуская из пальцев рукоять пистолета, щелкнул замком. Не успел открыть дверь, как Доротея проскочив мимо меня, быстрым шагом направилась на кухню, и только тут заметил, что она пришла не одна, а с бутылкой виски. Закрывая дверь, я услышал ее ликующий крик: - Есть бог на свете!! Джим, Фил Макри, эта бешеная собака, считай сдох! Вот ты мне только скажи, Джим, почему эту тварь не добили?! Я бы с большой радостью сплясала на его могиле! Эту тварь...!

Подойдя, я остановился в проеме двери, ведущей на кухню.

- Не кричи, а толком объясни, что произошло, - недовольно проворчал Джим, который очень не любил, когда ему мешали готовить еду.

- Это просто праздник какой-то! Джим, я тут выпивку принесла! Мы должны с тобой выпить! Этот гад паршивый, тебе и мне чуть жизнь не сломал! За это вовек его не прощу!

По возбужденному виду и блестевшим глазам стало ясно, что Доротея уже под градусом. Когда она начала рассказывать, что случилось с Филом Макри, я решил, что мне это неинтересно, поэтому сказал: - Пойду, пройдусь.