— Я надеялся, что никто. Я действовал при посредничестве деликатного литературного агента. Но вчера вечером я готов был поклясться, что Твигг знает или догадывается об этом.

— Почему ты так решил?

Гарт махнул рукой.

— На свою беду, вчера днем, когда я уезжал поездом в Лондон, я забыл здесь в доме портфель. Этот портфель был заперт на замок, в нем было всего лишь несколько отпечатанных на машинке страниц нового романа об убийстве, совершенном на вершине абсолютно неприступной башни.

— Ну и?..

— Ну, этот портфель весьма импозантен. Бетти решила, что там какие-то медицинские записи, и привезла его мне в Лондон. Там портфель попался на глаза Твиггу. Он выглядел очень зловеще, когда я отказался открыть портфель. И все это время я мысленно спрашиваю себя: знает ли он об этом?

— А леди Калдер знает об этом?

— Нет, к счастью, нет.

— Гм. Эти книги так истрепаны, словно…

— Нет, говорю тебе, нет. Одно из самых сильных желаний мужчины — это страсть к хвастовству перед женщиной, которую он любит. Мне удалось удержаться от этого хвастовства. Но только потому, — скромно добавил Гарт, — только потому, что мне нечем было хвастать.

— Черт возьми, парень! Если ты испытываешь такие угрызения совести, зачем продолжаешь писать? Насколько я знаю, тебе не нужны…

— Нет, деньги мне не нужны. Я занимаюсь этим по той же причине, по которой ты работаешь в полиции, хотя у тебя нет нужды ни в какой доходной службе. Просто мне это доставляет удовольствие. И я могу лишь надеяться, что читателям это тоже доставляет удовольствие, хотя бы на десятую часть от того удовольствия, которое получаю я.

— Ты хочешь сказать, что получаешь удовольствие оттого, что пугаешь их?

— О боже, да нет же! Это всего лишь предлог для истории. Конечно же, на Пикадилли-Серкус мы не сталкиваемся с привидениями. Это просто упражнение для смекалки, то, как ты ставишь западню и западню против западни, та игра, в которую ты в каждой главе играешь с сообразительным читателем.

— Значит, сегодня вечером именно поэтому ты сам не свой? — очень учтиво поинтересовался Эббот.

— Будет лучше, если мы забудем об этом. Хорошо? Вовсе не смешно, когда вымышленная ситуация внезапно превращается в реальность. Я мог прекратить все это с самого начала, когда выслушал историю Марион Боствик об исчезнувшей женщине и пугающей двери. Правда, тогда я не понимал того, что сейчас понимаю совершенно ясно. Однако мне следовало это понять.

— Пожалуйста, ответь мне, — сказал Эббот, взмахнув «Тайной желтой комнаты», которую держал в руке, — почему у нас с тобой постоянно в центре внимания такая привлекательная женщина, как миссис Боствик?

— Потому что, по крайней мере, в одном отношении Марион является центром всего этого дела. Она является центром всего.

Эббот бросил книгу на одно из кресел. Гарт на несколько секунд перестал уделять ему внимание, подошел к ближнему окну и посмотрел наружу, на павильончик и по-прежнему сияющую луну. Потом он обернулся.

— Эббот, неужели ты забыл, зачем в первую очередь приехал в Фэрфилд?

— Нет, но…

— Прошло не так много времени с тех пор, как ты в этой комнате проявлял большое беспокойство относительно миссис Бланш Монтэг. «Что знает эта женщина? Что она такого сказала Глайнис Стакли, если, конечно, это была Глайнис Стакли, что эта Стакли так разъярилась?» — Гарт прикусил нижнюю губу. — Если я все излагаю верно, то Марион тоже это знает.