— Опять старая песня…

— Да! Вы же уверены, что это пошло. А еще в начале двадцатого века знаменитая Айседора Дункан, гражданская жена Сергея Есенина, часто танцевала полуобнаженной, с открытой грудью и в прозрачной юбке!

— Хорошо, это прекрасное, гениальное искусство, только списки дай.

В этот момент принесли распечатанный список. Клиентов оказалось сорок семь. Прудников тяжело вздохнул.

— Ох! Нелегкая эта работа — из болота тащить бегемота! — съязвил Крученых.

4

Волна отравлений

Так хочется спать, так сладко нежиться под одеялом, когда не надо рано утром вставать на работу… И Вера Лученко спала бы до бесконечности, но сквозь сон слышала шорох, и этот звук тонкими струнами потихоньку вытаскивал ее из глубин дремы. Ну конечно, это любимый собирается на работу. Значит, можно уснуть?…

Она повернулась на бок и уткнулась носом в подушку. Но уснуть уже не получалось. Теперь она слышала жужжание, Андрей брился в ванной. И главное, в воздухе витала едва заметная волна его тревоги. Ни за что на свете, никто и никогда эту волну не учуял бы, но Вера — сверхчувствительный локатор, она ловит малейшие оттенки человеческих эмоций. Может, потому и стала психотерапевтом…

Еще Пай такой же чувствительный, особенно к запахам. Андрей уже, как обычно, вывел его, покормил, и спаниель свернулся калачиком в своем кресле. Вот только сейчас поднял голову и внимательно посмотрел на хозяйку своими восточными глазами цвета крепкого черного чая: почуял, что она не спит.

Бесшумно ступая, Андрей вошел в комнату. Пай спрыгнул с кресла и начал ластиться к нему.

— Тихо, — шепнул мужчина, — мамочку разбудишь…

— Он знает, что мамочка не спит, — сонно пробормотала Вера из-под одеяла.

— Мы тебя разбудили? Прости, я сейчас уйду, и ты выспишься.

— Ну почему? — прохныкала она.

— Что почему? — удивился Андрей, застывая с засунутой в джинсовую рубашку одной рукой.

— Почему утро наступает именно тогда, когда я сплю?!

Андрей улыбнулся, пес запрыгал вокруг него и тут же подскочил к мамочке. Пришлось Вере сесть, чтобы Пай не затоптал ее своими тяжелыми спаниельскими лапами.

— Коне-е-е-ечно, тебе хорошо. — Она продолжала хныкать. — Сядешь сейчас в свою машинку, вжик — и ты уже на работе. А мне потом трястись в автобусах, давиться в метро…

Они уже несколько месяцев жили в своем домике в Пуще-Водице. До Киева совсем недалеко, и все же не город, а пригородный поселок, нужно какое-то время потратить, чтобы добраться. В дни, когда Вера работала в первую смену, Андрей Двинятин доставлял ее на своем «пежо» прямо к поликлинике. Но иногда у нее случались и вторые смены, и тогда приходилось ехать в город одной, на автобусе до метро, потом на троллейбусе… А любимому всегда с утра на работу — в свою ветеринарную клинику.

— Сколько раз я тебе говорил, что нужно нам в придачу к своему дому завести еще одну машину. Научишься водить, и…

— Я? Водить машину?! — Вера в ужасе накрылась одеялом, потом все же высунула нос. — Ты же знаешь о моих взаимоотношениях с техникой! Она и я — две вещи несовместные, как гений и злодейство.

Пай ухитрился лизнуть Веру в нос, она рассмеялась и потребовала, раз уж ее так жестоко разбудили, немедленно подать завтрак. На завтрак сегодня был чай, творожок и гренки. И очень маленький кусок шоколадного тортика. К завтраку, так и быть, она надела халат, обула тапочки и села на диван к журнальному столику.