— У нее гипертонический криз, — сказала Катя.

— Как скажете, — испуганно согласилась женщина.

— Да это не как я скажу, а несите телефон, я вызову «Скорую помощь». И впредь поступайте только так, если не хотите осложнения в виде инсульта.

В следующей квартире Катю встретила заплаканная женщина в застиранном халате, к тому же застегнутом через пуговицу. Она так плохо выглядела, что даже нельзя было определить ее возраст. Женщина сжимала в руках окровавленное полотенце.

Катя на секунду замерла, она хорошо знала эту неблагополучную семью и даже один раз получила нагоняй от участкового милиционера за оказание помощи на дому от ножевого ранения и за сокрытие улик.

— Татьяна Игоревна, опять? — прислонилась она к косяку двери.

— Да нет, Екатерина Григорьевна, я просто порезалась на кухне ножом, совершенно случайно.

— Зачем вызвали?

— Там муж мой… Толик, он это… уже не опасен, он спит… его иногда рвет, и мне кажется, что ему плохо, — сбивчиво сказала Татьяна Игоревна.

— Татьяна! Дорогая моя, сколько раз я вам говорила, что вы обращаетесь не по адресу. Я не вывожу из запоя, это не моя миссия, понимаете? Я хожу по участку к людям, которые ждут меня в трезвом уме и твердой памяти, к тем, кому нужна моя помощь, — сказала Катя.

— А Толику нужна ваша помощь, хоть он и не в сознании, — сжала полотенце Татьяна Игоревна.

— Психиатр-нарколог нужен вашему Толику! — ответила Катя, которую уже тоже утомила тупиковость этой ситуации.

— У меня трое детей, вы же знаете, Екатерина Григорьевна, что у меня нет денег на вывод из запоя. Все эти услуги давно стали коммерческими и стоят как минимум две тысячи рублей за вызов. Где мне взять такие деньги?

— Положите мужа в государственную наркологическую больницу.

— Лежал и что толку? Если узнают у него на работе, выгонят сразу. Мы тогда и его небольшой зарплаты не увидим. Кому от этого будет лучше? Мне? Моим детям? Толик же очень хороший, когда трезвый, по дому все делает, с детьми играет, передо мной искренне извиняется.

— Ага, только это редко бывает! Я как ни приду, вы всегда со следами побоев, с чего это? — усмехнулась Катя. — Я бы на вашем месте давно сдала его в тюрьму. Может, там бы и вылечился сразу!

— А вы заведите себе мужа и сдавайте его, а со своим мне самой решать, что делать, — рассердилась Татьяна Игоревна и тут же зажала рот рукой, — ой, что это я?! Екатерина Григорьевна, не обижайтесь, миленькая, не оставляйте меня в беде, помогите!

Слезы рекой полились из глаз женщины.

— Что я могу?

— Вы же выводили его несколько раз из этого состояния! Вы же гениальный врач и все умеете!

— Я не взяла для этого лекарств, — ответила Катя, чувствуя, что ее сейчас саму хватит удар.

— А я все купила, все по списку, что вы делали в прошлый раз, — засуетилась Татьяна Игоревна.

— Вот ведь подготовились, — усмехнулась Катя и прошла в комнату, где в старых тренировочных и застиранной, желтоватой майке лежал Толик, цветом лица напоминая труп. Катя даже заложенным носом почувствовала тяжелый дух в этой комнате и посмотрела на одутловатое лицо Толика с недельной щетиной на щеках и подбородке.

«Он уже не человек, почему я должна ему помогать?» — мелькнула в голове мысль, которую Катя сразу же прогнала. Целых сорок пять минут она провела в квартире Сококиных, пока Толик не начал розоветь и дергать веками.