«Нет, — отмахнулся он от назойливых мыслей. Не про нее все это… Она не такая». Она ни на чем не настаивала, никаких сомнительных тем в разговоре не затрагивала. Просто так случилось: она спала, он разбудил ее, и они немного погуляли в парке. Поговорили о литературе. И слушала она его внимательно, и по глазам ее было видно, что она ему благодарна…

Он еще постоял некоторое время возле корпуса, закурил сигарету, что случалось с ним не часто. А после взглянув на часы, уже больше и не думал ни о чем. Потому что стрелка минутная уже начала опускаться вниз, пошел девятый час, а они договорились встретиться в семь. А ведь она может его не дождаться, если он кается еще хоть на минуту.

Он пошел, почти побежал, стараясь не задумываться о том, что со стороны смотрится, возможно, нелепо. Выскочил из-за угла — теперь вход в аллею был перед ним, и увидел, что там никого нет. Вздохнул облегченно: значит, успел. Она еще не пришла. И вспомнил почему-то вдруг тот цветок, который распустился в банке с жидкостью для снятия лака…

Он ждал ее сорок минут. Прождал бы, наверное, и дольше, без конца повторяя себе, что транспорт ходит плохо, что на дорогах — постоянные пробки, что женщина должна опаздывать, на то она и женщина, бормоча про себя еще какие-то оправдания…

Глупые, ничего не значащие оправдания. Он стоял бы и бормотал их еще, наверное, часа два, глядя на небо, усыпанное звездами. Но пошел сильный дождь, обжег его холодными струями, залез под воротник, и он вдруг увидел себя со стороны — жалкий, нелепый старик, мокнущий под дождем в ожидании промелькнувшей и сразу же скрывшейся за поворотом молодости. Разве она может вернуться? Разве она когда-нибудь к кому-нибудь возвращалась?

Наклонив голову, стараясь спрятать лицо от колючих брызг, он быстро вернулся к университетскому корпусу, завернул за угол и сел в машину. Повернул ключ зажигания, посидел некоторое время, ожидая, когда двигатель разогреется, и уехал домой, запретив себе даже вспоминать о случившемся.

Но не вспоминать не получилось. Весь следующий день, весь вечер он только и делал, что искал ее лицо в толпе студентов. И снова не нашел, не заметил. Наверное, и в самом деле она была прогульщицей, появлялась на занятиях редко. Потом пришли выходные — тоскливые выходные, даже Рита заметила, что с ним что-то не так. «Кажется, температура», — отмахнулся он, а Рита уложила его в постель, заставила поставить градусник, заварила чай с малиной, когда выяснилось, что температура у него и правда повышенная. «Это все дождь, — вздохнула она. — Не понимаю, как могло тебе прийти в голову гулять под дождем?» «Не знаю», — ответил искренне, потому что на самом деле не знал. Не знал и не мог понять, как ни пытался…

В понедельник его отправили в командировку. В Москву, на семинар. Он согласился с радостью, надеясь найти, наконец в этой поездке забвение. И в самом деле, вернувшись через неделю, он почувствовал, что история с Валерией постепенно начинает становиться лишь воспоминанием…

А на следующий день она внезапно появилась.

Да, наверное, именно тогда, в тот день, он понял насколько все серьезно.

Она возникла перед ним совершенно внезапно, словно из воздуха. Он не заметил, не почувствовал ее приближения. Да и время было не ее — только закончилась первая пара у студентов дневного отделения. Он складывал в папку исписанные листки с какими-то заметками.