— А кому это понравится? — наконец проговорил он. — Но я не выбираю... своих начальников.

Существовали определенные пределы, дальше которых, даже под страхом смерти, люди исповедоваться не могли. Болан научился чувствовать эти границы и не перегибать палку — так в конечном итоге удавалось больше узнать. Человек должен раскрыться сам, насколько считает возможным. И никакое насилие пользы не принесет.

Судя по всему, парень дошел до крайней черты в своих откровениях.

— Ладно, Ренато, ложись-ка спать, — проворчал Болан. — Если у тебя еще остались мозги, утром все эти проблемы перестанут тебя волновать.

— У нас в семье дураков нет: ни со стороны отца, ни со стороны матери, — криво усмехнулся Ренато. Вяло отсалютовав Болану, он тотчас забрался на кровать и задвинул за собой дверь.

Болан потушил фонарь, выждал несколько секунд, после чего бесшумно покинул каюту и растворился в ночи.

Он еще не до конца разобрался во всей этой ситуации, но теперь полученных сведений по крайней мере было достаточно, чтобы ясно представить себе, откуда следует начать решительные действия.

Глава 18

— Я вытащил тебя из кровати, Макс?

— Еще чего! — мрачно отозвался хозяин Акапулько. — Но я ведь просил не дергать меня!

— Я заключил с тобой сделку, Макс, и пытаюсь выполнить свои обязательства. Не создавай на моем пути дополнительных трудностей.

В телефонной трубке послышался тяжелый вздох:

— Что у тебя там происходит, Болан? Какого черта?!

— Слишком долго объяснять, Макс. Но прими это как данность. Я вынужден изменить условия нашей сделки. Тебе придется убраться вон из страны, уехать навсегда. Ну, скажем, в Рио. Хорошее место. Там ты будешь чувствовать себя как дома.

— Нет, ты точно спятил, — с отвращением произнес Спилк.

— А я и не скрываю, — едко усмехнулся Болан. — Пора бы тебе, Макс, принимать меня таким, какой я есть. И прислушиваться к моим словам. Пора уже в меня поверить — раз и навсегда.

— Как в Единого Бога?

— Я, конечно, не всесилен, но свое дело знаю неплохо. Запомни это. И если я говорю тебе, что смогу выполнить данные мной обязательства только после того, как ты покинешь страну, значит, так оно и есть. Или тебе все нужно объяснять на пальцах?

— Я был бы очень признателен...

— Скоро над тобой возьмут верх, приятель.

— Пусть попробуют, — нервно рассмеялся Спилк.

— Этим уже занимаются, не беспокойся.

— Я готов! Отправляй их ко мне.

— Ты, вероятно, не совсем представляешь себе реальное положение дел, Макс. Им важно разрушить твое царство, а не твой трон. Никто тебя свергать не собирается — просто повяжут тебя по рукам и ногам, и все дела. Дернут за веревочку — ты отдашь салют, дернут за другую — ты согнешься в три погибели и будешь, как миленький, облизывать чью-то задницу. Хорошенькая перспектива, верно?

Хозяин Акапулько тихо выругался в трубку.

Затем, чуть помолчав, неожиданно спросил:

— Почему ты так добр ко мне, мистер Псих?

— Совсем не потому, что испытываю к тебе пламенную любовь, — сухо отозвался Болан. — Но я действительно волнуюсь за тебя, Макс. Как я могу выполнить нашу договоренность, если ты не принадлежишь себе? Чтобы сдержать слово, мне придется разрушить тебя такого, каким ты стал сейчас. А это будет вдвойне трудно сделать, когда тебя повяжут окончательно. Так что я вынужден заняться тобой сегодня вечером. Не обижайся, Макс. Обстоятельства сильнее меня.

Болан ожидал, что на него обрушится поток проклятий, но в трубке царила тишина. Ему даже показалось, что после этих слов дыхание Спилка сделалось спокойнее и глубже.

— Ты слишком серьезно говоришь об этом, — наконец негромко отозвался Макс.