К ее собственному удивлению, глаза начали наполняться слезами. Парис хотелось быть сильной, спокойной и собранной. Она решилась сказать правду:

— Ты напомнил мне одного человека, которого я слишком хорошо знаю.

— Кого? — Джек глядел на нее, явно не понимая.

Она хрипло расхохоталась. Короткий взрыв безрадостного веселья.

— Всего лишь моего отца!

— Думаешь, я похож на твоего отца? Думаешь, я такой же? — Он поборол изумление, тряхнул головой. — И когда ты пришла к своему блестящему заключению?

Парис повыше подтянула простыню и задрала подбородок.

— Ты когда-нибудь слышал его историю? — спросила она. — Как он начинал?

— Не имел чести.

— Даже не зная, ты повторил ее в точности.

Он облокотился о раковину, прищурился.

— Способный юнец, полный честолюбивых планов, ссорится с отцом и со скоростью тысяча миль в секунду удирает покорять мир. Он добился своей цели до тридцати лет, но знаешь что? Всегда появлялась новая цель. Новая высота. Следующая, требующая очередных усилий и жертв, доказательств его состоятельности.

— Но… Но со мной все не так.

— Нет? — Парис поправила простыню. — Не желаешь ли выслушать дальше? Часть, посвященную семье? У него были жена и дочь — единственная дочь, как ты понимаешь, потому что он недостаточно часто бывал дома, чтобы успеть завести еще одного ребенка. Всегда находился проект, куда более важный, дело, гораздо более неотложное, встреча, которую нельзя пропустить.

Раньше, чем он успел опомниться, жена ушла, дочь выросла, а знаешь, что самое печальное?

Мускул на его щеке дернулся.

— Он не знал свою дочь. Должно быть, любил — все так говорили, — потому что он покупал ей все, что, по его мнению, она могла бы пожелать. Проклятье! Денег-то у него было навалом, так что он мог себе это позволить. — Парис помедлила, стараясь отдышаться, проглотить горький комок в горле. — Возможно, он и сейчас ее любит, но ничего не знает о ней: о чем она думает, что ей нравится, какая она. — Прижав руку к груди, она пыталась немного ослабить боль. — Какая она внутри, там, где это действительно важно.

— Думаешь, я ничего этого не знаю? — Джек оттолкнулся от раковины и обнял ее. Наклонился, заглядывая прямо в лицо. — Я тоже там был, помнишь?

Парис отшатнулась. Его руки упали с ее плеч.

Пусть не прикасается к ней, не говорит таким вкрадчивым голосом, заставляя поверить себе.

— Я знаю, чего тебе недоставало, Парис. И могу дать это тебе. Все, чего ты хочешь.

Может ли? Да знает ли он, что нужно, чтобы заполнить пустоту ее души? Поверить ему так легко! А потом — сидеть дома, ожидая его после четырнадцатичасового рабочего дня, привыкнуть к отсутствию внимания, выслушивать извинения. Устать от оправданий, стать холодной и бесстрастной, как мама.

Она повела плечами, скрывая дрожь, выпустила из рук простыню. Та соскользнула вниз, обнажив грудь.

Его взгляд непроизвольно проследил движение, и он тут же пожалел об этом. Насупившись, Джек поспешно отвернулся.

Парис улыбнулась, надеясь, что улыбка выглядит не такой уж натянутой, и позволила простыне окончательно упасть.